На лестнице царил сумрак, вместе с облупленными стенами он создавал тоскливую атмосферу. Как в тюремной камере. Варвара невольно подумала, что за безрассудство может заплатить очень дорого. Сломать себе жизнь, разрушить научную карьеру. Оказаться дурой в глазах деда и предателем в представлении брата. Цена слишком высока. Истина столько не стоит. Может, бросить, пока не поздно? Разумная Варвара беззвучно кричала, махала кулаком и тянула назад неразумную, а та упрямо стояла на своем. То есть прислонившись спиной к стене. Ей очень хотелось согласиться с разумной половиной себя и не переступить границу глупости. Спуститься по лестнице и убежать как можно дальше. Но… Почему-то она не сбежала, посматривала на то, что происходит, обреченно. Будь что будет.

Про себя Варвара отметила, что не боится. Наверное, преступникам страшно только в первый раз. Дальше море по колено. Она подумала, что в психологику надо добавить мелкую деталь: привычка к преступлению. Хотя зачем ей теперь? Сокамерницам байки травить…

Сообщник делал свое дело, не испытывая ни страха, ни упрека, ловко и быстро, будто только этим и занимался. Будем верить, что это детская привычка. О друзьях вообще хочется думать только хорошее. Не всегда получается. Друзья чаще дают повод для проверки дружбы на прочность. Только не Тэд. Он исключительный. Примчался с утра пораньше, не задавая вопросов, выслушал и коротко сказал: «Сделаем». На Митю даже не взглянул. Посадил на заднее сиденье джипа. Теперь на кожаной обивке пятно останется: Митя страшно волновался. А Тэд был спокоен.

Сказал следить за пролетом, чтобы не попасть на глаза случайному соседу. Сам присел у двери, покрутил замок, Варваре показалось, что открыл ногтем – раздался знакомый хруст. Тэд встал, не открывая створки.

– Точно знаешь, что делаешь?

В этом Варвара не была уверена. Зато не сомневалась: сует голову в петлю. Делает немыслимую глупость. И так далее.

– Один шанс из ста, – сказала она.

На самом деле меньше. Если догадка оправдается, это будет означать… Что? Что дело двойным обманом не ограничится. Грядет что-то еще… Может, 21 мая, день великого квадранта, для кого-то так важен, что этот кто-то готов идти на все?

Возражать Тэд не стал. Странно отговаривать ее, когда он уже вскрыл замок. Но открывать дверь не спешил. Видно, понимал, во что может вляпаться. Тесть в погонах не поможет.

– Давай-ка, братка, договоримся. У тебя ровно минута. Зашла, осмотрела, и сразу назад. Ничего не трогаешь, ничего не касаешься. Когда вчера полиция в квартиру заходила, могли поставить камеры.

– Дело ведет Следственный комитет.

– Камерам без разницы.

– В которые меня посадят?

– Которые скрытно наблюдают… Так что решила?

Намек Варвара услышала. Если капитан Половец поставил камеры скрытого наблюдения, они наверняка засекут любого, кто появится в квартире Торчак. Значит, Зайковой там нет и быть не может. Нет смысла рисковать. Если только помахать в камеру капитану. И сразу улететь в Австралию. А сейчас не улетишь. Но ведь вчера могли приходить криминалисты, что-то еще поискать.

Или не могли? Варвара признала: вероятность минимальная. Дознаватели и криминалисты должны закончить осмотр места происшествия сразу. Под протокол. И опечатать квартиру. Если пришли снова, значит, не за новыми уликами.

– Оставайся на лестнице, я быстро, – сказала Варвара. И распахнула дверь.

Она перешагнула порог кухни. И замерла.

На прежнем месте виднелся силуэт. Кто-то небольшого роста, голова опущена так низко, что тело кажется безголовым. Во всяком случае, оттуда, где находилась Варвара. Тело было неподвижно, оно немного наклонилось на правый бок.

– Глянь, – тихо попросила Варвара.

Тэд просунулся через порог и отшатнулся.

– Трупак… Валим отсюда. – Он дернул ее за локоть так, что Варвара чуть не вылетела шариком.

– Подожди… Нет никаких камер. Разве не понимаешь?

Тэд понимал очень хорошо.

– Есть или нет – не важно. Нам тут делать нечего.

– Девочку убили! Разве можно вот так уйти…

– Прости, братка, не хочу давать показания. Совсем не хочу. И тебе не дам себя гробить. Не пойдешь сама, потащу силой. Валим…

– Но ведь…

– Не переживай. Выйдем отсюда, сообщу в полицию с номера, который они не смогут засечь. – И Тэд принялся тянуть Варвару.

Она готова была сдаться, когда услышала странный звук. Будто тяжкий вздох или плач. Варвара выдернула пойманную руку.

– Подожди… Ты слышал?

Звук повторился.

– Теперь слышал?

Тэд начинал злиться:

– Хорошо, вызовем заодно «Скорую»…

– Ты не понимаешь! Она жива… Надо помочь…

Тэд не успел ее поймать. Варвара побежала через кухню.

Зайкова не знала, что стонет. Глаза ее были закрыты, с губы тянулась ниточка слюны. Она пребывала в глубоком обмороке. На стуле ее держали стяжки. Красного цвета. Они прижимали ее к ножкам и спинке стула лучше веревок. Запястья и лодыжки тоже стянуты красными полосками, врезавшимися в кожу. На левой руке виднелся засохший разрез. С него на пол натекло бурое пятно.

Варвара прикоснулась к шее. Пульс был. Медленный, но живой. Кожа прохладная и мягкая. Зайкова спала.

Тэд оказался рядом.

– Срежь стяжки, – шепотом попросила Варвара.

– Зачем?

– Нельзя ее здесь оставлять…

– В больницу в таком виде везти нельзя… Вызовут ментов.

– Больница не нужна, ее опоили снотворным.

– Откуда знаешь?

– Попробовала на себе… Есть чем разрезать пластик?

Тэд колебался. Зайкова издала глубокий жалобный стон, как обиженный ребенок. Тэд вынул из кармана швейцарский ножик и стал методично резать путы. А Варвара пошарила на холодильнике. И даже привстала на цыпочках. Пакет со стяжками исчез. Видимо, пригодится еще. Зачем оставлять хорошие и редкие стяжки красивого красного цвета.

Последняя стяжка лопнула. Зайкова повалилась мешком, Тэд успел. Он поступил как настоящий спасатель: взял спящую на руки и понес из кухни. Варвара невольно залюбовалась: вот героический мужчина. При этом испытала нечто вроде укола ревности. Совсем крошечного. Еле заметного. Но все же…