потому что доверял мне, а охранник помалкивал потом, что привык отвечать, лишь когда спрашивают. Впрочем, этот как раз сопровождал меня в Выборге, когда случился пожар в башне, так что предполагал, что я могу пуститься в самоволку. Но помешать он мне не сможет. А если попробует, ему же, увы, хуже. Данное даме обещание я не нарушу.

На часах было без пяти два, когда я вышел из автомобиля и взглянул на непарадный фасад обиталища Павловичей. Со стороны Галерной все выглядело гораздо скромнее, а вот окна первого этажа и правда оказались на большой высоте.

— Пожалуйста, подождите в автомобиле, — велел я охраннику, и тот явно удивился.

— Прошу прощения, ваша светлость, но вы ведь сказали, что должны что-то забрать в этом доме. Разве нам не нужно зайти внутрь?

Я широко улыбнулся.

— Вы невероятно наблюдательны, Константин. Но внутрь заходить нам не потребуется. — Я резко выбросил руку вперед и прикоснулся ко лбу ни о чем не подозревавшего стража. С моих пальцев мгновенно сорвался психоэфирный импульс. Защитные амулеты отработали, но не смогли сдержать атаки. — Вам сейчас нехорошо, и вы сядете в автомобиль.

Охранник колебался всего пару секунд, а затем я почти силком засунул его в машину. Лаврентий удивленно на меня уставился.

— Ваша светлость, это вроде как незаконно. Служивый человек все-таки…

— А то ты не привык к моим методам, дружище. — Я погрузил охранника в глубокий сон. — Если дернется, прикажи сидеть смирно. И что бы ты сейчас ни увидел, это должно остаться между нами.

— Неужто невесту похищать собрались?

Я лишь усмехнулся. Ты не поверишь, Лаврентий, насколько ты прав и неправ одновременно.

Разобравшись с охранником, я оглянулся в поисках нужного окна. Кати говорила про четвертое слева. Улица не была пустой, но прохожих оказалось немного. Это хорошо. Нас все равно заметят, но практика показывала, что случайным проходим редко есть дело до того, что происходит вокруг них. Лишь бы не нарваться на слуг, а то придется обрабатывать еще и их.

Занавеска четвертого окна зашевелилась, и сверху из-за стекла на меня уставилось бледное и напряженное лицо Кати Романовой. Я вопросительно вскинул подбородок и жестом поторопил ее, чтобы открыла окно.

Постоянно оглядываясь назад, Кати принялась возиться со шпингалетами. Явно торопилась. Окно оказалось частично заклеенным, и ей пришлось спешно отрывать защитные ленты, какие даже во многих богатых домах ставили, чтобы защититься от сквозняка.

— Ну же, давай, — раздраженно процедил я. — Времени мало!

Наконец, окно поддалось, и Кати распахнула его с такой силой, что стекла едва не повылетали.

— Тише ты! — шикнул я. — Все взяла с собой?

— Да!

— Тогда прыгай!

Кати взобралась на подоконник с ногами, и я отметил, что девушка догадалась надеть спортивную одежду и кроссовки. Она с опаской взглянула вниз, на меня, на асфальт…

— Я… — ее голос сорвался.

Прыгать было невысоко, но сейчас Кати поняла, что после этого прыжка назад дороги не будет.

Поняла и испугалась.

— Ну же! — Я подошел ближе и протянул руки, чтобы ее поймать. — Ты сама об этом просила! Сейчас или никогда.

Глава 22

Катерина застыла на подоконнике, словно собиралась прыгать не с первого этажа, а минимум с пятого. Девушка оцепенела от ужаса. Но я понимал, что пугала ее не высота, а последствия принятого решения.

Но об этом ей следовало думать раньше. Я сейчас не психолог, а таксист. И уговаривать ее у меня не было времени.

— Прыгай — или я пошел, — сказал я и уже действительно начал разворачиваться к нашему автомобилю, где, кажется, начал приходить в себя охранник.

— Стой!

Кати всхлипнула и приготовилась прыгать. Никаких нервов не хватит с этой девкой! Я подобрался как можно ближе и сконцентрировал стихийную энергию в руках, чтобы, случись что, смягчить беглянке падение.

— Ну! Давай же!

— Мамочкиии!

Зажмурившись, она оттолкнулась пятками от подоконника и прыгнула.

Я тут же поймал девушку, благо весила она совсем немного, и это наверняка даже романтично смотрелось бы со стороны, кабы не необходимость спешить.

— Все, теперь убираемся отсюда! — Не дав девушке опомниться, я схватил ее за руку. — Бегом!

Я потащил ее к автомобилю, распахнул дверь и буквально затолкал Кати на сидение. Девушка врезалась в габаритного охранника, но тот только что пришел в чувство и успел лишь ойкнуть. Запрыгнув следом, я захлопнул дверь.

— Лаврентий, гоните! — крикнул я. — Быстро!

Хорошо, что он не глушил двигатель. Машина сорвалась с места, а я обернулся, разглядывая фасад дворца. Из окна уже торчала чья-то голова, явно кто-то из слуг растерянно озирался по сторонам.

— В переулок! — велел я. Нельзя, чтобы нашу машину разглядели, хотя все равно оставалось вероятность, что ее уже приметили.

Лаврентий свернул на ближайшем повороте.

— Так куда едем, ваша светлость? В церковь не повезу, и не просите. Мне за это ваша матушка голову оторвет…

— Да какая церковь, — раздраженно бросил я, глядя назад и пытаясь понять, стали ли нас преследовать. — В Михайловский замок, Спецкорпус. Главный вход. И, молю вас, Лаврентий, меньше вопросов и выше скорость. Это и правда важно.

Кати молча таращилась то на меня, то на охранника, то на дорогу. Видимо, перед ее глазами сейчас проносились картины возможных последствий ее поступка. Что ж, у нее еще есть время передумать. Я обещал помочь ей сбежать и добраться до Спецкорпуса, и я это сделаю. Но подавать ли документы, решать только ей.

Хотя, конечно, будет немного обидно, если она все же не станет идти до конца. Или если у нас, например, неожиданно спустит колесо.

Охранник подался вперед и взглянул на меня, чтобы не разговаривать через Катерину.

— Ваша светлость, позвольте осведомиться, что происходит?

— Я же сказал, что мне нужно кое-что забрать с этого адреса. Мы и забрали.

— Это не что, это кто! — Он внимательно вгляделся в лицо девушки и узнал ее. — И если мне не изменяет память, это ее высочество Катерина Дмитриевна.

Я пожал плечами.

— Память вас не подводит, поздравляю.

— Ваша светлость, будучи при исполнении, я обязан выяснить, имеет ли происходящее незаконную подоплеку. Поскольку если имеет, я обязан доложить своему руководству.

Нет, в определенной степени охранник был прав. Именно поэтому мне не импонировало их общество. Ибо при всем уважении к