посмеялся над этой нелепой в своей эротичности картиной.

Представив, что случиться с Сашей, если вдруг кардан подломится или потеряет упор, я похолодел. После чего молча залез под машину и упёрся всем телом в металлический штырь, чтобы удержать его на месте.

Мирослава тем временем пыталась что-то сделать с ногой Шурика. Кажется, даже не безуспешно: я слышал, как он вскрикнул. А потом его нога вроде бы встала на место.

Увидев меня, она что-то крикнула, но, к счастью, мешать не стала.

Вертолёт прибыл минут через двадцать. По мне так очень быстро. Всё это время я говорил с Сашей, старался подбадривать, не отключаться. По глазам было видно, что он меня понимает, но ответа не было.

Машина была не наша. Возможно, французская «Газель», но полной уверенности, что прилетела именно эта модель у меня не было.

Из неё выбежало стразу пять человек в медицинских халатах. С ними была какая-то сложная конструкция, напоминающая носилки.

Проигнорировав меня, они сразу вошли в салон «Газели». О чём-то быстро посовещавшись, трое специалистов зафиксировали Сашу в какой-то сложный полимерный бондаж, после чего вытащили из салона.

Только после этого я вылез из-под брюха машины.

Вертолёт взлетел меньше, чем через минуту после приземления. С нами так никто и не заговорил. И лишь через несколько секунд, провожая взглядом винтокрылую машину, я заметил, что улетели не все.

Два человека в строгих чёрных костюмах стояли поодаль. Один из них о чём-то говорил по мобильному телефону. Слов было не разобрать — слишком далеко.

Закончив разговор, он подошёл ко мне.

— Александр, благодарим за содействие. В течение сорока минут прибудет альтернативный транспорт. Мы сопроводим вас до дома.

— Ясно, — кивнул я, даже не подумав возражать. После этого спросил: — Как он?

— Жив, — ответил человек в чёрном. — Большего пока сообщить не могу. Если сочтут необходимым — с вами свяжутся.

Через сорок минут мы продолжили путь на микроавтобусе «Мерседес», куда более комфортном. Тут был даже кондиционер. Но я даже не мог толком радоваться неожиданному удобству дороги — меня неприятно поразила полная нелепость и неожиданность случившегося.

До того, как уехать, я чуть было не сорвался на водиле. Но тот сам был в таком шоке, что злоба быстро угасла. «Как же так… новая машина… — всё причитал он. — И двух лет нет. Все ТО вовремя… как так-то»… я даже рассчитался с ним, добавив немного на ремонт.

До Москвы ехали в молчании. И только возле МКАДа молчаливый водитель спросил нас, куда везти. Первым я назвал адрес Мирославы.

— Мы с ребятами к бате моему скатаемся, хорошо? — сказал я, когда мы оказались на месте.

Она немного разочарованно кивнула и спросила:

— Завтра увидимся?

— Конечно, — ответил я.

— Хорошо бы узнать, как у Саши дела… — сказала она.

— Узнаем, — ответил я. — Надо надеяться на лучшее.

Я поцеловал её на прощание.

— Саш, я могу в казарме переночевать, — сказал Серёжа, когда Мирослава подошла к подъезду.

— У нас ещё три дня отпуска, — возразил я. — Ещё насидишься взаперти…

Больше возражений не было. Шурик сидел вообще тихо. Его нога немного опухла — но несильно. Он даже не жаловался.

— Ты как? — спросил я его, когда мы тронулись.

— Да нормас, — ответил он. — Всё думаю про того парня, Сашу… мы ведь рядом сидели…

— Как так получилось, что ты ногу подвернул?

— Да сидел неправильно… засунул под передний ряд, развалился. А Саша сидел аккуратно, культурно так… как аристократ, блин… будь он попроще — может, и не случилось бы…

— История не знает сослагательного наклонения, — ответил я. — В другой ситуации его поза могла бы оказаться более выгодной. Допустим, при пожаре или взрыве. Его бы вынесло, а ты мог сгореть.

— Блин, веселый ты парень, Саня! — вздохнул Шурик.

До дома отца добрались поздно. Шёл одиннадцатый час. Но, взглянув на окна квартиры, я обнаружил, что отец и Людмила не спят.

Увидев нас на пороге, отец округлил глаза и отступил вглубь квартиры.

— Однако! — только и сказал он. — Здравствуйте, что-ли!

— Привет, пап, — ответил я. — Слушай, у нас пострадавший. Ногу подвернул. Вроде вправили — но болит, блин… думаю вот, сейчас в травпункт везти или до завтра потерпит?

— Ногу? — Людмила каким-то волшебным образом возникла на пороге, и теперь стояла, с озабоченным лицом глядя на Шурика. — А ну-ка домой, быстро!

— Да ладно, я нормально… — начал отнекиваться Шурик.

Однако Людмила не успокоилась, пока не усадила его на диван в большой комнате и не осмотрела место вывиха.

— Хм… — хмурилась она, осторожно прикасаясь к слегка опухшей ноге. — Кто-то вправил уже, да? Грамотно сделало. Ну и перелома вроде нет. Так что ты осторожно помойся, я пока ужин приготовлю. А завтра поглядим, что и как.

— Спасибо Мирославе, — улыбнулся Шурик.

— Она курсы оканчивала, — пояснил я. — По военно-полевой медицине.

— Молодец она, — добавил Серёжа.

Ужинали борщом и разогретыми голубцами. После недели непонятно какого питания в сомнительных кафешках и перекусов кое-как домашняя еда показалась настоящим элексиром.

Мы втроём легли в одной комнате, на полу. Отец успел обзавестись несколькими матрасами, видимо, предвидел возможность таких ночёвок. Что ж, отдельное спасибо ему за это.

Лежали молча, разговор не клеился. Первым спокойно засопел Серёжа. Потом к нему присоединился и Шурик.

Я же долго не мог уснуть. Всё представлял себе момент аварии, как Саша подскакивает на сиденье и врезается в потолок… при всём моём неоднозначном отношении к предложенному им плану — я вовсе не желал ему чего-то подобного.

Может, у него была своя «инерция изменений», и он пошёл против своей судьбы? А, может, все, кто пытается играть в его величество Историю склонны недооценивать его величество Случай?

Глава 9

В этот раз мы встретились в диком и заброшенном месте, за ВДНХ, у старой железной дороги. Старик жестом указал мне на бревно, лежащее возле давно потухшего кострища, чьи угли разметала вчерашняя буря и ливень. Ещё с утра было прохладно, но теперь солнце жарило вовсю, будто пытаясь вернуть давно ушедшие дни жаркого июля.

Я молча занял место рядом.

Какое-то время мы молчали. Лишь рядом журчал какой-то ручей.

— Как тебе это место? — спросил китаец.

Я вздохнул