Летом 1745 года академическая конференция приняла два постановления: адъюнкт Ломоносов был избран профессором химии; студент Крашенинников стал адъюнктом натуральной истории и ботаники. Они были утверждены в этих званиях одним и тем же указом.

Ломоносов, став профессором при Академии наук, сделался академиком. А Крашенинников, получив должность адъюнкта, мог увереннее заниматься научной работой.

На Васильевском острове находился ботанический сад Академии наук. Здесь выращивались растения, привозившиеся из разных мест России и из других стран. Сажая семена, можно было делать наблюдения над их ростом и проводить другие исследования.

Став адъюнктом, Крашенинников начал работать при ботаническом саде. Через два года сад перешел в его ведение.

В то время, когда Крашенинников уезжал из Сибири, Стеллер вернулся на Камчатку после плавания с Берингом. Несмотря на перенесенные лишения, Стеллер не стал отдыхать. Он решил уехать с Камчатки, только основательно изучив ее животный мир и растительность. Ему хотелось хорошо узнать жизнь камчадалов и их язык, словарь которого начал составлять еще Крашенинников.

Стеллер с удивлением увидел, что камчадалы прекрасно-знают растения своей земли и проявили необыкновенную наблюдательность, научившись использовать их для разных нужд.

«Камчадалки заготавливают для всевозможных целей до сотни различных растений», записал Стеллер.

Он стал писать книгу о Камчатке, собрав для этой работы большой и разнообразный материал.

Потом Стеллер уехал с Камчатки и направился в Петербург, останавливаясь по пути в разных местах, чтобы собирать коллекции и делать новые наблюдения.

Однако вернуться в Петербург Стеллеру не пришлось: в 1746 году он умер в дороге, недалеко от Тюмени. Большая часть рукописей Стеллера уцелела и была доставлена в Академию наук. Крашенинников разобрал эти рукописи и составил им подробный реестр. Среды них он нашел и некоторые свои описания, переданные Стеллеру.

А Гмелин тем временем упорно работал над «Сибирской флорой». Нужно было подробно описать каждое найденное растение, окончательно выяснив, нет ли о нем каких-либо известий в ботанической литературе. Книга разрасталась до пяти томов.

«В Российской империи за десять лет больше найдено новых растений, чем во всем свете за полвека», сказал знаменитый шведский ботаник Линней, познакомившись с «Сибирской флорой».

Академия наук приступила к изданию этой книги. Когда вышел первый том, Гмелин уехал за границу. Он стал работать там над следующими томами и пересылать их в Петербург.

Крашенинников следил за печатанием «Сибирской флоры». Он перевел с латинского языка большое предисловие Гмелина, содержащее географический очерк Сибири. Академия издала перевод предисловия отдельной брошюрой.

Крашенинников сделал и другой перевод. Он исподволь перевел книгу об Александре Македонском, написанную римлянином Квинтом Курцием так живо, что она походила на исторический роман. Это была та самая книга, которую Крашенинников брал с собой на Камчатку. Он сумел перевести ее просто и попятно, как только очень немногие умели в то время писать. Академия издала этот перевод в двух томах.

После смерти Стеллера Крашенинников остался единственным исследователем, изучившим Камчатку.

— Надобно все известия, собранные о Камчатской земле, в такое состояние привести, чтобы печатать можно было, — говорили в Академии наук.

Крашенинников получил предписание «прилежно рассмотреть» все рукописи Стеллера и записи собственных наблюдений, чтобы можно было опубликовать то, что сделано для исследования Камчатки. Он начал работать над большой книгой о Камчатской земле. В 1749 году первые части рукописи уже были готовы и переданы на отзыв академии.

Крашенинников продолжал заниматься в это время ботаникой и почти каждое лето собирал растения в окрестностях Петербурга.

Прошло почти пять лет с тех пор, как Крашенинников стал адъюнктом. За эти годы он доказал, что может самостоятельно вести научную работу.

— Адъюнкт Крашенинников служит честно и беспорочно. Он долгое время выполнял возложенные на него должности со всякою верностью и радением. Крашенинников был в камчатском путешествии один из российских ученых людей с немалым успехом к пользе академии и к чести своей. В науках, а особливо в истории натуральной и ботанике, он приобрел непостыдное в ученом свете искусство. А поступками своими показал, что прилежный, кроткий и постоянный человек. Он всем себя удостоил звания профессорского, — говорили про Крашенинникова в Академии наук.

В апреле 1750 года Крашенинников был назначен профессором натуральной истории и ботаники. Он сделался первым русским ботаником, пришедшим в Академию наук на смену иностранным ученым.

Уже через несколько месяцев новый академик получил поручение, считавшееся почетным. На торжественном публичном собрании Академии наук Крашенинников произнес речь «О пользе наук и художеств в государстве».

— Степан Петрович сам проложил себе путь к благополучию, — говорили люди, знавшие Крашенинникова.

Но благополучие не пришло.

Крашенинников как младший из академиков получал наименьшее жалованье, а семья его была очень велика. Он часто жаловался на нужду и долги. Здоровье начало изменять.

А между тем Крашенинникову пришлось взять на себя надзор за ученьем студентов, которые должны были слушать лекции академиков. Это была трудная и неприятная работа, потому что настоящего университета при Академии наук не было и занятия велись без определенного плана. Крашенинников вынужден был тратить много сил на это дело.

Он продолжал упорно работать над своей книгой. Крашенинников назвал ее «Описание земли Камчатки». Однако это было не простое географическое описание. Крашенинников одинаково обстоятельно рассказывал о горах и реках, животных и растениях Камчатской земли, о ее покорении и о жизни ее населения.

Он передавал свою рукопись по частям в Академию наук. А потом, после обсуждения на заседаниях, снова начинал над ней работать, стараясь сделать все улучшения, какие только были возможны.

— Книга содержит изрядные известия о земле Камчатка и достойна напечатания, — сказал Ломоносов, прочитав рукопись.

Другие академики также признали, что ее следует непременно издать. В 1753 году книга поступила в типографию.

Печатание пошло медленно. Крашенинников начал хворать. Все чаще и чаще он пропускал из-за болезни заседания в Академии наук. В январе 1755 года он слег окончательно.

В феврале 1755 года печатание книги подошло к концу. Уже отпечатали последний лист. Осталось только сброшировать отпечатанные листы вместе с предисловием, которое еще не было готово.

Но Крашенинникову не