А вот для зимы не годилась — не хватало запаса, но в комплексе с обычным отоплением помогала серьезно экономить на топливе.

Откуда я это знаю? От отца. Кроме целительства он учил меня и ведению хозяйства.

И хотя мне это не нравилось — как говорил Андрей, уродилась пацанкой, — спорить я даже не пыталась. Надо, значит, надо!

Болтали мы с Юлей обо всем и ни о чем. Вспоминали последние дни, перескакивали с одного на другое.

О нашем походе в ночной клуб она уже знала — постарался Тоха, так что пришлось рассказывать и об этом. Ну и о разговоре с младшим Трубецким тоже.

И если на деле это было немного страшно и обидно, то сейчас, в пересказе, все выглядело очень даже весело. Оборвала я повествование на том самом месте, где тезка перешел от обвинений к конструктивному общению.

— Подожди… — Я сделала звук телевизора громче.

Попала, похоже, на конец репортажа:

— Ждут ли нас новые клановые войны или все разрешится миром? Ответить на этот вопрос трудно, но ясно одно: Багратионы столь явное нарушение закона без последствий не оставят. Глава рода дал слово. А оно — дорогого стоит.

— Что это? — дождавшись, когда пойдет заставка, с явным интересом спросила Юля.

Я, выключив телевизор, пожала плечом:

— Показалось.

Хотелось бы мне, чтобы все было так просто…

Молодая женщина лишь мелькнула на экране, но хватило и этого. Алия… Давняя любовь Реваза, отданная родителями за другого.

Я была совсем соплячкой, когда он вернулся в поместье буквально почерневший. Ел, пил, тренировался, но делал это машинально, словно бессмысленно повторяя давно заученное.

Чуть отходил только со мной. Да и то… Ему требовалось выговориться, я подходила значительно лучше, чем другие. Малявка. Многого еще до конца не понимала, но умела слушать и молчать.

— А я-то уж подумала, понравился старик, — многозначительно хмыкнула Юля.

— Старик как старик, — небрежно заметила я, хватаясь за полупустой стакан.

Старик на самом деле был весьма непрост. Князь Давид Багратион. Глава рода. Отец как-то рассказывал о грузинских князьях, так отзывался о нем только в превосходных степенях. Такая похвала из его уст была большой редкостью.

— Саш… — Юля вдруг изменилась. Посмурнела, нахохлилась. — А как ты думаешь, Сергей будет хорошим мужем?

Я не сразу нашла что ответить — переход оказался резким, да и не пришлось. Дохнуло тревогой, словно ветер принес запах гари. В носу засвербело, под ложечкой засосало…

— Саша? — проследив, как встаю и подхожу к окну, позвала меня Юля.

— Сейчас, — отмахнулась я, прислушиваясь к тому, что происходило за окном.

Штора плотно закрыта, но так даже лучше. Зрение сейчас только мешало.

Ветер к вечеру усилился. Усыпанные ягодами ветви черемухи до стекла не дотягивались, но под порывами шумели, раскачиваясь.

Дальше еще несколько деревьев… их силуэты я «видела» теми чувствами, которые отличали живое от неживого. Затем кованая ограда, дорога. Она как раз делала поворот, огибая профессорский дом и следуя вдоль его тыльной стороны. За ней похожий на этот особняк…

Для меня это было далеко я скорее рисовала картинку воображением, чем действительно что-то ощущала, но пыталась, потому как тревога не отпускала, подбираясь уже к горлу.

— Юля, зови Сергея! — все-таки не выдержала я.

Что-то должно было произойти. И это «что-то» меня пугало.

Она вскочила, бросилась к двери в дом…

Юля только и успела, что ее открыть.

Крик Янки, раздавшийся со второго этажа, был жутким.

Так кричат, когда очень страшно…

* * *

— Уснула…

Данила Евгеньевич тяжело сел на стоявший рядом со столом стул. Положил руки на колени.

Арбалетный болт разбил стекло, пролетел в паре сантиметров от головы Яны и застрял в двери, которая вела в гардеробную.

Наряд стрелкового клуба — я даже не знала, что они тут, поблизости, — никого не задержал, хотя место, откуда стреляли, определили быстро. Чердак дома, стоявшего через дорогу.

Жившая в нем семья не имела к произошедшему никакого отношения.

Потом приехала полиция, следователь, который вел дело о похищении. Осмотр, опрос… Яна билась в истерике, кричала, что они ее нашли, что теперь точно убьют…

К арбалетному болту оказалась прикреплена записка. Всего три слова: «Ты теперь наша».

До полного бедлама не хватало только кого-нибудь высокопоставленного.

Когда подумала об этом, я не знала, что князь Трубецкой уже в пути и появится через десять минут.

— Юля, Саша, вы бы тоже шли отдыхать, — подняв голову, посмотрел на нас профессор. — Время позднее.

Четвертый час ночи. Впору говорить о раннем времени, а не о позднем.

— Данила, детей надо увозить. Всех, — жестко произнес стоявший у камина Трубецкой.

Кирилл с Яной под охраной Сергея спали в Юлиной комнате. Мы сидели в гостиной. Не флигеля — дома.

— Я никуда не поеду, — вскочила с дивана Юля. — Мы с Сашей…

— Вы с Сашей соберете вещи свои, Кирилла и Яны и утром же отправитесь в мое поместье, — перебил ее Трубецкой. — Пока полиция не разберется…

— Нельзя нам уезжать из дома, — посмотрела я на князя. Надеюсь, что получилось достаточно убедительно.

— Это еще почему? — дернул он кадыком.

Надо признать, это выглядело жутко. Трубецкой, конечно, сдерживался, но чувствовалось, как клокочет внутри, ища выхода, ярость.

— Вряд ли они не понимают, что до Яны не добраться. Но пока глумятся, доказывая и нам и себе, что на все способны, искать другую жертву не станут. Для полиции это дополнительное время. А уедем мы, и все, слетят с катушек.

Юля торжествующе посмотрела на князя, Людмила Викторовна напряглась, а Данила Евгеньевич опять поник, словно вся тяжесть этого решения свалилась на его плечи.

И только Трубецкой…

Да, князь выглядел мощно. Я бы даже сказала — непотопляемо.

— Какие умные дети нынче пошли, — когда не удалось продавить меня взглядом, едва ли не с восторгом произнес он. — Все-то они знают, обо всем имеют свое мнение. И откуда только что берется? А, Данила? Не скажешь, откуда у нашей молодежи такие таланты? Вроде обычные дети, а тут…

— Рядом с вами обычным и останешься… — глядя исподлобья, буркнула Юля.

Я бы на ее месте… Судя по тому, как наливались кровью глаза князя, мне тоже стоило промолчать. Мысль была мудрой, однако запоздалой. С губ уже сорвалось:

— Я к вам не поеду. Если будете настаивать, съеду в гостиницу.