Затем мы повторили попытку перелета через стену. На этот раз меня тщательно проинструктировали на счет того, что можно делать, а что нельзя. Если коротко, то нельзя делать все. Моя задача — висеть тихо, молча, и не трепыхаться даже в самой сложной ситуации. Я поклялась не дергаться.

Лететь было трудно всем: бедные вампиры дышали еще тяжелее, чем в прошлый раз, в небе становилось все холоднее, я замерзла до дрожи. Но я молчала и держалась. В конце концов, Вирджина прохрипела, что тут уже стена слабая, можно пролететь. Вампиры с трудом, как сквозь толщу воды, пересекли невидимую черту.

С другой стороны стены вампиры начали быстро снижаться, планируя чуть по спирали и почти не двигая крыльями. В ушах у меня свистел ветер, стало еще холоднее, уши заложило от стремительного спуска. Приземлившись, мы дружно запрыгали по сырой траве, пытаясь согреться. Фунтик тут же бросил нам заклинание тепла, и мы несколько минут кайфовали, грея руки и бока около еле мерцающего светло-оранжевого шара. Потом двинулись в город.

Мы крались по ночным улицам и дворам осторожно, как воры, держась при этом за руки: заклинание отвода глаз действовало только при таком условии. Мы пришли в тот же дом, где останавливались с людьми в свой первый визит. Хозяевами там были милые старичок со старушкой. В прошлый раз они принимали нас тепло, стоило надеяться, что в этот раз они тоже окажут нам гостеприимство. Впрочем, выбора у нас все равно не было.

Разбуженные посреди ночи хозяева долго не могли понять, кто скребется в их двери. Потом все-таки выглянули в окно. И, о чудо, впустили нас внутрь.

— Как вы сюда попали? — изумленно спрашивал старичок, пока хозяйка размещала нас на диванчиках. — Вампиров в город не пускают.

— Перелетели через стену, — не стала скрывать я правду. — Как вы тут поживаете?

— Да ничего. Это вам, вампирам, следует быть осторожными. Простым людям тут вроде как не опасно.

— А что, тут по-прежнему казнят всех вампиров без разбора?

— Как вам сказать, — призадумался старичок. — Казнят, это да. Но ведь не просто так. Перед казнью обычно зачитывают приговор. А там всякое бывает, за такое и казнить не грех.

— А если приговоры поддельные? — засомневалась я. — Неужели все вампиры такие плохие?

— Не знаю, — вздохнул старичок. — Я же тех вампиров не знаю. Я только вас знаю. А вас пока не казнят. Но на всякий случай опасайтесь показываться на глаза патрульным отрядам.

— Мы и опасаемся. Вот, ночью к вам пришли. Впрочем, великий вождь Грайц нам не враг на самом деле. Нам нужно только до него добраться.

— Зачем? — вытаращили глаза хозяева.

— У него в тюрьме наш друг. Нам надо вытащить его оттуда. Грайц не считает нас врагами, думаю, может помочь. Но вот как дойти до него через всех военных?

— Так это… — хозяева переглянулись, — он завтра будет на казни. На площади Торжества Закона. Как раз Грайц вчера вечером приехал, значит, завтра, то есть, сегодня, будет казнь. А он будет смотреть с балкона дворца. Он всегда смотрит.

— Отлично! Туда мы и отправимся.

— И что мы там будем делать? — возразила Вирджина. — В толпу нам нельзя: заклинание отвода глаз рухнет, нас растерзают сразу же, Грайц об этом и не узнает. Или предлагаешь замаскироваться и попрыгать в толпе, помахать ручкой Грайцу, в надежде, что он нас заметит?

— Мы замаскируемся под людей и встанем где-нибудь с краю. А потом во время казни пойдем потихоньку к балкону. Может, он нас увидит и велит пропустить. А если нет, будем думать дальше.

На этом и порешили. Учитывая, что уже почти рассвело, начали готовиться к вылазке. Длинные одежды, глубокие шляпы странников, заплечные мешки, скрывающие крылья. До площади дойдем под заклинанием отвода глаз, чтобы патрули на улицах не остановили. А на площади постараемся спрятаться в толпе.

Хольгерд и Миксаль сидели в камерах дворцовой тюрьмы уже несколько дней в ожидании казни. Они не видели друг друга: женские и мужские камеры находились в разных частях тюрьмы. Вместе с Хольгердом коротали дни еще несколько вампиров, по-видимому, последние в городе. Миксаль сидела одна, ей было очень страшно.

Они не сомневались, что их казнят: Миксаль на допросах призналась во всем, солгать магическому камню она не могла. Стражники нашли несколько трупов на заднем дворе ее домика, что и подтвердило слова девушки. Для нее допросы проходили как во сне, она ничего толком не понимала. Простые вопросы — простые ответы. Кто убил стражников? — Хольгерд. Кто убил человека? — Хольгерд. Почему скрывала вампира? — я его люблю.

То, что можно как-то оправдаться или переложить вину на нападавших, ей и в голову не приходило. А Хольгерда и вовсе не допрашивали: много чести вампиру. Слов девушки было достаточно, чтобы казнить их обоих. Ждали только приезда Грайца.

На следующий день после приезда нового короля заключенных вывели из тюрьмы и повели на площадь Торжества Закона. Там уже стоял эшафот, активно использовавшийся последнее время, и собралась толпа. Заключенных оставили внизу, вызывая их на эшафот по одному. Они стояли все вместе, держась за руки. Магическая цепь на шее делала побег невозможным.

Миксаль подвинулась к Хольгерду как можно ближе, он держал ее за руку, ощущая, как трясется от страха эта маленькая глупышка.

— Хольгерд, ты боишься? — прошептала она ему дрожащим голосом.

— Нет, — спокойно ответил он ей.

— Я думала, что не буду бояться, ты ведь будешь рядом до конца. Но я боюсь! Ведь там, после смерти, ничего не будет, да? Я не хочу умирать, так не хочу! — она заплакала.

— Послушай меня, девочка, — он взял ее лицо в свои руки. — Не бойся, все будет хорошо. Ты думай обо всем этом мире, который скоро станет твоим. О том, как ты взлетишь над всеми горестями и страданиями, увидишь все, что было скрыто от наших смертных глаз.

— Ты тоже будешь думать об этом? — ее огромные глаза смотрели на него с любовью и надеждой. — О чем ты будешь думать там на эшафоте?

— О том, что скоро я стану свободен, — с нежной улыбкой, от которой у Миксаль забилось сердце, ответил вампир. — И смогу бестелесным духом умчаться к своей любви. Я буду смотреть в ее синие глаза каждую секунду. И буду ждать ее по ту сторону жизни, — он поднял глаза к небу. Да, он почти не боялся, словно чувствуя, что все так и будет.

Миксаль вздохнула и отвела глаза.

— Я думала, что хотя бы после нашей смерти мы с тобой будем вместе… Как жаль. Тогда я буду думать о тебе, — она посмотрела на вампира неожиданно твердым взглядом. — Знаешь, говорят, что предсмертное желание самое сильное. Если меня вызовут первой, я буду думать о том, чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы в последнюю минуту тебя спасли. Чтобы ты еще долго жил со своей Синеглазкой и вспоминал обо мне хоть иногда.

— Спасибо тебе, — обнял он девушку, — но лучше потрать желание на реальные вещи.

— Какие уж мне теперь реальные вещи, — всхлипнула она на его груди.