У директора малиновое лицо. Ходят желваки. Думал, своим ваншотом захомутал меня. Но я ведь из тех, кто назло маме отморозит уши. К тому же я уже была с ним в ЗАГСе. Достаточно. Но не буду врать, мне льстит, что он снова попытался, да ещё на глазах у всех этих людей.

Он и злится, и переживает. Стыдно, никто не спорит.

Валя охает. Ольга Борисовна и профком уже тупо снимают видео. И не боятся же за свои рабочие места. Был ведь уже случай с Ульяной Сергеевной, женой доктора, тогда чётко в коллективе объявили, что за сплетни будут штрафы, а они прямо-таки дёргают тигра за усы. В омут с головой, что называется.

Султанов прерывает наш зрительный контакт и медленно поднимается. Про коробочку неясно. Без неё кольцо, которое я так и не взяла, может потеряться.

— Расходимся! Цирк окончен! — грубо рявкает своим подчинённым.

— Как скажете, шеф, — слушаюсь и я, пытаясь вернуться в свою комнату, но Султанов меня останавливает, подхватывая под локоть.

— Пойдём, я тебе кое-что покажу.

— Ты мне уже показал, теперь вот непонятно, что со мной, и тест на беременность надо искать.

— Другое покажу.

— У тебя есть что-то поинтереснее?

Но он просто переплетает наши пальцы и с силой тянет, я вынуждена следовать за ним. Заваливаемся в полутемное помещение. Его номер. Директор закрывает за мной дверь.

— Показывай, что хотел.

Тут же скидывает с плеч рубашку.

— Султанов! — возмущаюсь я. — Ты вообще, что ли? Я вошла сюда, но это не значит, что я буду с тобой спать.

Он разворачивается ко мне спиной и, поиграв мышцами, демонстрирует какую-то родинку. Вид, конечно, огонь, у меня аж слюна в горле застревает.

— Там ничего нет? Что-то задевает и мешает.

— Ой, у тебя клещ присосался. А вдруг энцефалитный? Марат, это же сразу даст на мозг. А тебе такое нельзя. Ты же руководишь крупным учебным заведением. Срочно к врачу! Надо его выкрутить, положить в баночку, отнести в лабораторию и впредь никогда больше не ползать ночью по лесу, — зевнув, равнодушно завершаю свою тираду и иду к выходу.

Ключ в двери, сейчас открою и уйду. А шеф замирает. Почти не дышит. Даже не дёргается.

— Где у меня клещ? — вздыхает.

А я громко смеюсь. Он так забавно расстроился, хоть и не показал виду.

— Да всё, там у тебя просто родинка. Нет там никакого клеща. Я пошутила. Живи и радуйся.

Его отпускает, и он кидается ко мне.

— Ах ты зараза красивущая! Обманула! — Хватает меня Султанов за талию, и жмёт к себе. — Замуж за меня всё равно пойдёшь! Не завтра, так через неделю. Или через месяц.

— Я тебе, Султанов, разрешила поспать на детской кроватке ради дочери, а ты вмиг обнаглел и в паспорт мой просишься. Мы это уже проходили. Закрыли эту тему, ладно?

— Нет. Пока я на тебе не женюсь, я не успокоюсь.

И то ли от его слов, то ли от пережитого за день стресса, я чувствую, как мякну в директорских лапах. Марат зовёт, кричит, вроде бы подхватывает и как будто куда-то несёт.

Но я этого не разбираю, потому что теряю сознание.

Глава 44

Очнувшись, осознаю, что нахожусь в больничной палате. Разглядываю трещинки на потолке. Я помню, как периодически открывала глаза, как мне ставили капельницу, как я то просыпалась, то засыпала. Надо мной склоняется Марат. Я так рада его видеть. Испугалась. А он рядом. Это хорошо. Как бы ни выпендривалась, я всё равно не могу без него. Поставив руки на койку по обе стороны от моей головы, он внимательно меня рассматривает, при этом параллельно с кем-то общаясь.

— Доктор, её точно не надо срочно везти в Москву? А анализы? Может быть, проверить ещё раз? А МРТ? Обычно если теряют сознание, то это опухоль мозга.

— У вашей супруги первый триместр беременности, отягощённый железодефицитной анемией. От этого она чувств и лишилась. Она ослаблена. Ей надо хорошо питаться и побольше спать. Не тошнит?

Мотаю головой. Значит, всё-таки заделал мне очередного ребёнка Султанов. У нас с ним в этом плане прямо идеальная совместимость. Даже резиновое изделие номер два не спасает, что уж говорить о незащищённом половом акте. И самое интересное — я этому рада.

Но тут же вспоминаю о дочери. Переживаю за неё. Как она? С кем? Где?

— Я не его жена, — произношу осипшим голосом, пытаясь приподняться. — И никогда женой не буду. Он сбежал из ЗАГСа. Просто у нас много общих детей, вот мы и общаемся.

Марат усмехается, при этом заботливо убирает волосы с моего лица.

— Хватит! Моё терпение не резиновое, Виолетта. Я считаю, что достаточно унизился там, в коридоре санатория, чтобы перекрыть твою обиду за ЗАГС. Мы квиты! И начинаем с чистого листа. Давай просто не будем к этому возвращаться.

Хочу сказать что-нибудь ещё, возмутиться, дёрнуться, но, глядя в его тёмные и, что бы я ни говорила, всё равно родные глаза, понимаю — он прав. Всё же его страстная любовь каким-то образом переполняет меня нежностью, успокаивая.

Ну куда я теперь от него денусь? Двоих детей я одна не потяну. Да и не хочу я быть ни с кем, кроме него. Можно кидать понты и пушить хвост, изображая дикую независимость, но истина состоит в том, что если я решусь на операцию на груди, то мне нужен Султанов, провожающий меня в клинику. Когда я буду ходить с большим животом и мучиться отёками, мне опять же необходим он, разминающий мои стопы. Я банально хочу показывать ему результаты УЗИ, чтобы по нечёткой чёрно-белой фотографии вместе гадать, чей нос у нашего будущего ребёнка. Никто не запретит мне ещё долго форсить и борзеть, пускать пыль в глаза и вести себя как сука, но это не изменит того факта, что я его очень люблю.

И, судя по всему, это взаимно.

— Доктор, вы мне лучше скажите, какие лекарства и продукты нужно купить? — отводит от меня взгляд Султанов.

— Сейчас ей нужно есть питательные продукты, и чем разнообразнее будет её рацион, тем лучше. В первую очередь это овощи, богатые фолиевой кислотой: брокколи, брюссельская капуста, шпинат, спаржа, авокадо, чечевица, красная фасоль.

— Звучит аппетитно. — Поднимаю руку, чтобы коснуться Султанова и привлечь к себе внимание, потому что очень переживаю за нашу дочь. — Где Алёна? Позвони моей маме! Пусть купит билет, приедет и присмотрит за ней.

А доктор продолжает: