– Товарищ капитан, мы к дальнему кишлаку прошли, думали дровами разжиться, а там духи, никак не меньше тысячи. Отходить надо.

– Куда отходить? – спросил Лысяков, хлопая себя по командирскому планшету, где хранилась карта местности.

– Да хоть куда. Подальше от перевала. Духи отлично понимают, что в округе вертолеты больше посадить негде, поэтому сюда двинутся и числом нас задавят.

– Тогда остается только один выход, – заявил командир роты, как обычно, решительный и собранный. – Ночью надо будет атаковать их. В темноте они могут не понять, сколько нас, побоятся напролом лезть. Потом мы вернемся сюда и займем круговую оборону. Будем надеяться, что авиаторы не подведут, прилетят до того, как мы все здесь поляжем. Что скажешь, лейтенант?

– Другого выхода у нас нет, – проговорил тот.

Тут вдруг все услышали грохот взрывов.

– Ого! Минометы бьют, – заявил капитан. – Похоже, этот кишлак кто-то без нас атаковал. Присоединяемся, нападаем с другой стороны. Рота, подъем, тревога!

Командир роты оставил с ранеными двух санинструкторов, на всякий случай дал им в прикрытие трех бойцов, а сам возглавил атаку на кишлак, набитый моджахедами. Те не ожидали атаки с тыла, не выдержали и побежали. Бой быстро закончился. Спецназовцы потеряли двоих.

К Лысякову подошел невысокий офицер, козырнул и сказал:

– Разрешите представиться, командир десантно-штурмового батальона подполковник Мальцев. С кем имею честь?

– Командир разведроты спецназа ГРУ капитан Лысяков, – прозвучало в ответ.

– Вовремя вы к нам на помощь пришли. Мы уже думали об отходе на свою позицию.

– Получается, мы друг друга выручили, – произнес капитан.

Глава 17

– Что скажешь? – завершив чтение, спросил Сан Саныч.

– Думаю, что такое событие способно породить самую крепкую дружбу. Тем более что они продолжали служить в соседних областях.

– Нет, служить продолжал только один Лысяков. Мальцев сразу после Афгана вышел в отставку. Устал он, видимо, в людей стрелять, решил стать мирным жителем, умело разыгрывал из себя деревенского простачка. Но дружба их продолжалась. Они порой навещали друг друга, обменивались телефонными звонками.

– Но у нас нет на них никаких доказательств.

– Я тут раздобуду отпечатки пальцев Лысякова, а ты попроси экспертов сравнить их с теми, которые были на трубах и молотке. Это и будет недостающей уликой. Суд позволит нам оформить арест Лысякова и Мальцева. А уж нужные показания после этого я от них получу. Надеюсь, к тому времени уже на ноги встану.

– Не торопись, Сан Саныч. Лучше долечись.

– Обстоятельства не позволяют мне и дальше матрас давить.

Все было выполнено идеально и завершилось по-армейски быстро. Подполковник Соколовский покинул армейский госпиталь, несмотря на возражения врачей. Он сразу посетил кабинет командира бригады полковника Костахвостова.

Старший лейтенант, исполняющий обязанности адъютанта при комбриге, при появлении Соколовского встал из-за стола и заявил:

– Товарищ полковник в настоящий момент занят, – сказал старший лейтенант строго.

Но дверь кабинета внезапно распахнулась.

Оттуда выглянул полковник Костахвостов и заявил:

– Это вы. На ловца, как говорится. Заходите. – Он открыл дверь пошире.

В кабинете старший следователь застал и подполковника Лысякова. Он сразу обратил внимание на то, что шрам на его лице буквально горел огнем. Видимо, между комбригом и комбатом только что произошел серьезный разговор.

– Вот, Александр Александрович, подполковник Лысяков желает сделать чистосердечное признание. Садитесь за мой стол, там вам удобнее будет записывать.

– Спасибо. Я вот этой штукой воспользуюсь, – сказал Соколовский, вытащил из своего объемного портфеля диктофон, включил его и положил на стол перед собой.

– С ветераном войны Антоном Петровичем Рыбаковым я встретился у подполковника в отставке Мальцева, знакомого мне еще по Афгану, – начал свой рассказ подполковник Лысяков. – Они жили в одном доме, почти одновременно остались одинокими. Так и сдружились. У Мальцева умерла вторая жена, а у Рыбакова – дочь, с которой он и проживал. Тогда же я случайно узнал, что Антон Петрович приходится родным дедом командиру взвода моего батальона старшему лейтенанту Рыбакову Александру Алексеевичу, отчего только еще больше стал уважать и того и другого. Более того, с Рыбаковым-старшим мы сдружились. Я часто, как только позволяла служба, навещал двух ветеранов, к тому моменту живущих в одном деревенском доме. Потом ко мне зашел старший лейтенант Рыбаков. Он знал, что мы с его дедом дружим, рассказал, что того убили, даже сообщил, каким образом. Старший лейтенант рвался отомстить, просил меня дать ему пару отгулов для поездки в город, где жил дед. Я отговорил Рыбакова от мести, отгулы ему, естественно, не дал, приказал готовить взвод к испытательному тесту на умение прятаться. Но мне самому мысль старшего лейтенанта в голову запала. Я представил себе, как молодой, крепкий физически парень бьет кулаком старика, которого ветром шатает, тот падает, бьется виском об угол стола и умирает. Это человек, который воевал с января сорок второго года по май сорок пятого. Несколько ранений и контузий перенес. Как можно было его кулаком ударить! Такому герою в ноги кланяться следует.

– Это моя вина, – проговорил подполковник Соколовский. – Именно я в подробностях рассказал по телефону старшему лейтенанту Рыбакову о том, как погиб его дед. Он, помнится, удивился, узнав, что дед продал квартиру.

– Этих подробностей я не знаю. Могу только с уверенностью сказать, что старший лейтенант в убийстве Кравцова нисколько не замешан. Он все дни провел вместе со своими бойцами. Это стопроцентная гарантия. Тем более что я признаю, что совершил убийство Кравцова.

– А шрам на лице? – спросил старший следователь. – Никто из свидетелей не говорил о нем. Нарисовать его можно, но как убрать?

– Шрам я замазал гримом, рядом провел еще две полосы. По обе стороны. Словно лицо испачкано.

– Хорошо. А какова роль подполковника Мальцева во всем этом деле? – спросил Соколовский.

– Мальцев здесь вообще ни при чем. Он даже не в курсе происшедшего. – Лысяков явно пытался выгородить своего старого афганского товарища.

– Здесь я не могу согласиться с вами. Дело в том, что уголовник-щипач Спиридонов на опознании указал, что именно Мальцев заплатил ему за то, чтобы он вытащил у врача-окулиста телефон, с которого был совершен звонок Павлу Яковлевичу Косицину. Выходит, что мы имеем преступление, задуманное и совершенное не одним человеком, а группой. Это другая статья. Ответственность тяжелее.

Подполковник в отставке Мальцев был задержан лично майором Соловьевым с поддержкой бойцов городского СОБРа после звонка подполковника Соколовского. Правда, она особо и не требовалась. Мальцев сопротивления не оказал. На допросе, проведенном сразу после задержания, он полностью признал свою вину, сказал, что оружие, из которого был ранен Косицин и убит телохранитель Кравцов, было сделано по его подсказке. Применять стекло в