Шрифт:
Закладка:
— Доброе утро, Константин Платонович.
В комнату вошёл Горобец и уселся рядом со мной. Видок у опричника был немного потрёпанный и усталый, будто он не спал до рассвета. Но вот лицо выражало полное довольство.
— И тебе доброе, Конон.
Спрашивать о произошедшем ночью я не стал. И так всё примерно понятно, а подробности ни к чему.
— Доброе утро, — пропела Мальцова, впорхнув в комнату, — Константин Платонович.
Она бабочкой приземлилась напротив меня. Улыбка её была загадочной, будто на портрете одного из мастеров эпохи Возрождения, а глаза светились радостью.
— Доброе, Мария Васильевна.
Она налила себе чаю и ухватила ватрушку за румяный бочок.
— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, — купчиха хитро глянула на меня из-под ресниц.
— Благодарю, Мария Васильевна, давно так чудесно не высыпался. К сожалению, перина плохо влияет на мою спину, и я поменялся местами с Кононом Ивановичем. Там оказалась отличная жёсткая постель, и я замечательно отдохнул.
— А… — в её глазах появилось замешательство, — как поменялись? Когда?
— Ещё вечером.
Удивление во взгляде Мальцовой сменилось испугом, затем гневом, а после непониманием. Она сидела ошарашенная и переводила взгляд то на меня, то на Горобца.
— А…
Застыв с ватрушкой в руке, она не могла выдавить из себя ни звука.
— Пора браться за работу, — я поставил чашку и встал. — Спасибо за завтрак, Мария Васильевна.
Вместе с Горобцом мы отправились к печам, покинув Мальцову. Она осталась сидеть за столом и смогла только кивнуть, но так и не проронила ни слова.
* * *
Оставшиеся семь печей были сделаны уже к полудню. Я выделил каждому из моих «деланных инженеров» по одной, а сам только ходил и наблюдал за работой. Ещё пару часов я потратил на проверку, исправление ошибок и пробные запуски. По итогу могу сказать: возможно, у них и нет обширных знаний Печатей и Знаков, как у Тани с Сашкой, но задачи по шаблону они решают отлично.
В какой-то момент я заметил боковым зрением Мальцову. Она не стала подходить ко мне, а решительным шагом направилась к Горобцу. Я стоял слишком далеко и не слышал, о чём они говорят. Но обсуждение вышло эмоциональное: купчиха заламывала руки и что-то с жаром доказывала опричнику. Тот же стоял спокойный и крутил ус. В конце беседы он вдруг шагнул вперёд, взял Мальцову за руку, наклонился и зашептал что-то на ухо. Та вспыхнула, отстранилась и убежала прочь.
По окончании работ Мальцова накормила мою ораву обедом и выплатила часть денег за печи. Она была какая-то рассеянная, старалась не пересекаться со мной взглядом и думала о чём-то своём. Но расстроенной не выглядела, скорее наоборот, словно помолодевшей.
В Злобино мы вернулись под вечер. Молодёжь, хоть и уставшая, светилась радостью: путешествие, интересные задачи, да ещё и выданная мной премия. Я тоже улыбался, глядя на них, — отличные «деланные инженеры» подрастают. С такими можно замахнуться на большие дела, каких ещё не видели в России.
— Константин Платонович, — едва я вышел из экипажа, ко мне подошёл Горобец, — позвольте обратиться с просьбой.
— Спрашивай, Конон.
— Разрешите отлучиться на пару дней.
На мой вопросительный взгляд он улыбнулся.
— Хочу съездить в Гусь-Мальцевский. У нас с Марией Васильевной остался незаконченный разговор.
— Даже так? Что же, езжай, не возражаю. Двух дней хватит?
— Лучше три, на всякий случай.
— Добро. Только Камбова предупреди.
Горобец вернулся ровно через три дня и сразу попросился ко мне на аудиенцию.
— Простите, Константин Платонович, но я хочу получить отставку, — он виновато потупился.
— Неожиданно, Конон. С чем связана такая внезапная перемена?
— Жениться хочу, на Марии Васильевне.
Я закашлялся от такого поворота.
— Вот так сразу?
— Не хочу тянуть, — Горобец вздохнул, — Мария — женщина видная, как бы не упустить.
— А она?
— Согласна, Константин Платонович. Даже хотела сама приехать и просить, чтобы вы меня отпустили.
Торопиться с ответом я не стал, раздумывая над ситуацией. Насильно удерживать Горобца не было смысла — наверняка обидится. А обиженный опричник — настоящая находка для недоброжелателей. С другой стороны, будет жаль потерять боевой Талант, людей у меня и так немного.
— Скажи мне, Конон, ты же дворянин?
— Бастард я, Константин Платонович. Вроде бы отец меня признал, но документов никаких не осталось. То ли потерялись, то ли и не было.
— А восстановить не пробовал?
— Так на это время нужно и деньги, чтобы подмазать. Только зачем, Константин Платонович? Я же опричник, какая мне польза от того дворянства?
— Это раньше, а сейчас есть. Детям дворянское звание передашь, да и после женитьбы дворянином быть проще.
— Ну… — Горобец почесал в затылке. — как-то не думал об этом.
— Вот что, Конон. Насильно удерживать тебя не буду. Но хочу кое-что предложить.
Горобец с вниманием посмотрел на меня.
— Я помогу тебе восстановить документы на дворянство. Дам денег, через Лаврентия Палыча поищем знакомства. А взамен предложу пойти ко мне под руку.
Опричник несколько секунд морщил лоб, а потом вскочил.
— Константин Платонович! Вы же знаете, как я вас уважаю. Конечно, пойду! Даже секунды думать не буду!
— Погоди, не торопись. Съезди к Марии Васильевне, поговори. Может, она не захочет быть от меня зависимой.
— Согласится, — Горобец хмыкнул, — не сомневайтесь.
— Тогда позови Камбова, обсудим твой уход.
В конце концов решили следующим образом. До весны Горобец остаётся опричником, пока моя «гвардия» не наберёт новых людей. После этого он восстановит документы на дворянство, женится и принесёт мне клятву верности.
Во время разговора было видно, что Камбов немного завидует Конону. Исключительно белой завистью, без злобы, радуясь за подчинённого.
— В следующий раз, — буркнул он, — сам с вами поеду, Константин Платонович. Ишь, только выпустили его, так сразу невесту нашёл.
— Да уж, шустрый сударь, — я рассмеялся. — Только я тебя так просто не отпущу, Семён. Кто вместо тебя будет?
Камбов хитро глянул и спросил:
— А если я женюсь и останусь здесь? Не будете возражать?
— Как соберёшься
