все следы, то немногое, что вывернуло из меня. На мгновение мне тоже захотелось ускользнуть, как вода. Но я не мог. Руки, державшие мою голову, какими бы нежными они ни были, не отпускали.

Я пытался что-то сказать. Из глубины горла вырвался хрип, в котором было мало человеческого. Гортань горела, а в желудке бурлило что-то ужасное, возможно, желчь. Или раскаяние.

— Ещё раз, Натан.

Меня снова вырвало, а затем меня охватил холод. Мои руки тряслись, я не мог удержаться. Я чуть не рухнул на пол в незнакомой ванной комнате. Я хорошо знал, как это работает. Я пил. Терял сознание. Меня тошнило. Я спал. А потом всё начиналось сначала.

Но не в этот раз.

Я чувствовал это внутри себя, об этом мне говорили прохладные руки, державшие мою голову. Я прикоснулся к одной из них. Кто бы это ни был, у него не было колец.

— Всё пройдёт, вот увидишь.

Я закрыл глаза и позволил этому голосу убаюкать меня. Я был измучен, у меня не осталось сил даже на то, чтобы стыдиться себя.

— Теперь я собираюсь устроить тебе душ. Как думаешь, ты сможешь не утопить свою голову в унитазе?

Я засмеялся. Истерический смех, который вызвал у меня острую боль в центре грудины. Я громко кашлянул, не в силах снова вызвать рвоту. Я достиг предела. Мгновение спустя из душа полилась вода. Эти тонкие руки схватили меня подмышки и втащили в кабину. Ледяная струя обрушилась на мои конечности, но я не мог ни сопротивляться, ни пошевелиться.

Пощёчина ударила меня по лицу.

Я резко открыл глаза и увидел перед собой Миранду. Она стояла наполовину в душе, и была такой же мокрой, как и я. Её лицо раскраснелось от напряжения, а во взгляде плескалась чистая ярость. Миранда снова ударила меня, хотя знала, что я в сознании. Она ничего не сказала мне, просто повернула ручку регулировки воды, которая внезапно превратилась из ледяной в кипящую, а затем снова стала холодной. Казалось, Миранда точно знала, что делать. Из-за отца вспомнил я. У меня получилось подумать, что я в хороших руках, а затем я снова потерял сознание.

* * *

Когда я очухался, то обнаружил себя обнажённым в незнакомой кровати. Мне не было холодно: к тяжёлому одеялу даже добавился плед. На прикроватной тумбочке стояла маленькая бутылка воды, которую я взял и сделал пару глотков. Голова кружилась, а из-за закрытых ставней я не мог определить, день сейчас или ночь, но, по крайней мере, я был уверен, что нахожусь не дома.

Я решил встать. Отопление работало на полную мощность, и я не почувствовал необходимости прикрыться. Я на ощупь добрался до того, что показалось мне дверью, и открыл её. Вокруг было темно, безмолвно. Я вообразил, что ненадолго опустилась тьма.

— Ты дурак, — меня приветствовал яростный голос Миранды. Она дремала, но голос звучал сердито.

Я огляделся, не в силах её увидеть. Затем что-то зашевелилось на диване. Это была она.

— У меня выдался плохой день, — сказал я, садясь у её ног.

Миранда протянула ко мне рук и коснулась моих волос. Я не мог её видеть, но почему-то понял, что прекрасно знаю суровый оттенок, который появился у неё в глазах, и какую боль она пыталась скрыть, но та всё равно царапала ей горло.

— Я уже проходила через такое, Натан, и я не намерена повторять этот опыт снова, — тон был серьёзным, покорным, — я помогла тебе сегодня, но если это повторится, я дам тебе утонуть в собственной рвоте, и ты больше никогда меня не увидишь.

— Я всегда говорил тебе…

— Что мне лучше держаться от тебя подальше, я знаю. Но мы оба понимаем, что на самом деле это не было предупреждением. Это было испытанием.

Я закрыл глаза и выпустил дыхание, пока мои лёгкие не опустели.

— Ты должна прекратить это делать, — наконец выдохнул я.

— Перестать делать что?

— Читать меня. Мне это не нравится.

— Это не моя вина. Это то, что я… — её пальцы перестали поглаживать мою голову. Хотя это было невозможно, я понял, что чувствую бешеный, отчаянный стук её сердца. — Я ничего не могу с этим поделать, Натан. И это пугает меня до чёртиков. Ты всегда рядом. Везде. Я не могу перестать думать о тебе, но если ты снова будешь пить, я…

Я повернулся и приложил палец к её губам, чтобы остановить. Не хотел слушать, что она скажет, не хотел даже думать о том, что мы можем больше никогда не увидеться, хотя мы оба знали, что рано или поздно это произойдёт.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, затем снова посмотрел на неё. В темноте Миранда казалась прекрасной, как сон. Тёмные волосы прикрывали ей лицо. Глаза сияли, а полные губы обиженно надулись. Она заслуживала гораздо большего, чем я мог ей предложить. Она заслужила правду.

— Шанталь ещё жива, — признался я. Её лицо не выдавало никаких эмоций, и мне было нетрудно понять, почему. — Но ты уже знала это. С каких пор?

— Неделя.

Я вернулся в прошлое, в тот день, когда после встречи с Фэн Чжоу я врасплох застал Миранду в офисе. Я плотно сжал губы. Вивьен сказала мне, что видела, как Миранда и Доминик ушли вместе. Теперь всё обретало смысл.

— Тебе сказал Доминик, не так ли?

Она послушно кивнула.

— Наверное, он надеялся, что таким образом я смирюсь и никогда больше не буду искать тебя.

Невольно я поймал себя на том, что ласкаю её лицо.

— Но ты этого не сделала.

— Не могла.

Я грустно улыбнулся ей.

— Я знаю.

Мы были похожи, она и я. Два блестящих ума, которые всегда знали, что лучше сделать. Два хрупких сердца, которым суждено было стать жертвами людей, которых мы любили больше всего.

«Тебе не следовало влюбляться в меня».

Я хотел сказать ей, крикнуть, но вместо этого неподвижно замер перед ней. Ласкал её лицо, Миранда гладила мою голову. Я чувствовал, как её дыхание пробегает по моей коже. Хотел поцеловать её, но в то же время знал, что не могу, потому что внутри уже принял решение, которое приведёт к тому, что я потеряю Миранду навсегда.

Её глаза наполнились слезами. Она словно снова прочитала мои мысли, только на этот раз я не ощутил ни гнева, ни страха. Только бесконечную печаль.

— Почему он не убил её? — спросила она, тонким, как шёпот голосом. За этими словами скрывались ужасные мысли. Мы оба понимали: если бы Шанталь умерла на самом