– Даже если и захватила, откуда взять растопку?

Я закатил глаза. Вот тебе и смышленая особа! Я наклонился и поднял охапку веток, нанесенных ветром.

– Ну как, сгодится?

Анника огляделась с таким видом, словно только сейчас заметила, что пещера буквально усыпана хворостом. Обреченно вздохнув, она выпрямилась:

– Оставь меч в углу. Свой я тоже оставлю.

Я с ухмылкой пододвинул к себе клинок:

– Если понадобится, я убью тебя голыми руками.

Анника широко развела раскрытые ладони:

– Аналогично. Но тем не менее не вздумай брать меч.

Прежде чем повернуться, я стер с лица улыбку. Меня позабавил ее блеф – руки принцессы скорее годились для бального зала, но никак не для кулачного боя, – но сама попытка противостоять мне внушала уважение. Прочистив горло, я принялся собирать растопку. Анника возвела из крупных веток пирамиду, которую я старательно набил мелким хворостом.

– Похоже, над пещерой поработала не столько мать-природа, сколько человек. Слишком уж нехарактерная у нее форма, – поделился я своими соображениями. – Да и стены… чересчур гладкие.

Анника согласно кивнула:

– Я обратила внимание на отметки вон там, но никак не могу понять, что они означают.

– Если кто и сумеет их расшифровать, то только ты. В конце концов, это ваш Остров. – Закончив возиться с растопкой, я бросил взгляд по сторонам. – Те, кто вытесал нам убежище, конечно, молодцы, но они могли бы набить его припасами. Глядишь, не умерли бы.

Анника сердито фыркнула:

– Избавь меня от шуток на тему смерти.

Наверное, мне следовало промолчать, однако меня прорвало.

– Не нравится? Интересно почему? Разве не твой отец заманил мой народ в ловушку, чтобы истребить всех до единого?

– Не тебе упрекать моего отца в кровожадности! – огрызнулась Анника и, не глядя на меня, потянулась к поясной сумке. – Неужели у тебя нет ни капли стыда?

– Нет, – парировал я. – Стыд из меня выбили давным-давно.

Анника вдруг смутилась, и я осознал, что сболтнул лишнего. Не хватало мне жалости от дочери заклятого врага.

Ее руки замерли на поясе. Анника явно размышляла. Наконец она приняла решение и дрожащими от холода руками извлекла из поясной сумки два камешка. Лишь с пятой попытки мне удалось выбить хорошую искру. Солома и сосновые иглы занялись. Анника принялась аккуратно раздувать огонь.

Как ни странно, это не составило ей ни малейшего труда. Меня покоробило то, что даже пламя подчинялось ее безмятежной царственности.

Но со мной этот номер не пройдет.

Анника села и, привалившись к стене, поднесла ладони к огню. Такие изящные. Крепкие, но вместе с тем изящные.

Чтобы не подпускать цель чересчур близко, я подавил желание сесть спиной к камню и, устроившись на сквозняке, посмотрел на нее в упор. Анника буравила меня взглядом, преисполненным ненависти пополам с отвращением. Все усилия, предпринятые мной ради ее спасения, не могли искупить того, что я отнял у нее мать.

Интересно, что читалось в моих глазах? Те же злость и презрение?

Анника тряхнула головой:

– Почему?

– О чем ты?

Она сглотнула:

– Не важно, забудь.

Разумеется, я лукавил. Лукавил, будто не понимаю ее вопроса.

– В нашу первую встречу я сказал, что располагаю нужной тебе информацией. Если бы ты не артачилась, давно бы все узнала.

– А потом ты бы меня прикончил.

Я пожал плечами:

– Днем раньше, днем позже, какая разница? Рано или поздно это все равно случится. А теперь момент упущен.

От напряжения на ее скулах заиграли желваки. Анника страстно желала знать правду, однако гордость не позволяла ей унизиться до просьб.

– Если уж на то пошло, я понятия не имел, что она твоя мать. Не знал, что она чья-либо мать. Мне поручили задание, я выполнил его. Ничего личного.

– Ничего личного, – эхом повторила Анника. – Ты разрушил мою жизнь и даже не раскаиваешься.

Я потрясенно уставился на нее. Глупая, избалованная девчонка!

– Вы бессовестно отняли наше королевство. Без тени раскаяния чуть не погубили целый народ. Поэтому не прикидывайся святошей.

– Я ничего у вас не отнимала!

– Еще скажи, что ты не против вернуть нам украденное! – вспылил я.

– Мы это уже обсуждали. На каком основании ты считаешь мое королевство своим?

– Оно всегда было нашим! – Мой возмущенный крик разнесся под сводами.

Повисло гнетущее молчание. Мы сидели в гробовой тишине, пока мое возмущение вновь не хлынуло наружу.

– Изначально территорию населяли семь, а не шесть кланов. И все они собирались выступить единым фронтом против Киаленда под предводительством моих предков, которые заручились поддержкой большинства вождей. Общим голосованием нам вверили королевский престол. Однако твоей семье пришелся не по вкусу такой расклад, и они не просто убили тех, до кого смогли дотянуться, не только лишили нас законных земель, но и стерли всякое упоминание о нас из летописей, чтобы прикрыть свое преступление. Теперь вы едите из фарфоровых тарелок, а мы прозябаем в нищете. – Я презрительно покосился на ее нарядное, с богатой вышивкой платье. Кто так одевается перед сражением! – Ваши руки по локоть в крови, – уже спокойнее закончил я. – Но пробьет час, и один из нас будет низвергнут, а другой восторжествует.

– Однако ты не побрезговал воспользоваться моим огнивом и продлить себе жизнь еще на сутки, – съязвила Анника.

– Да и ты не слишком кочевряжилась, когда я спасал тебя от урагана.

– Не смей заговаривать со мной без крайней на то необходимости! – процедила Анника.

– Больно надо.

Анника

Семнадцать раз я пропела про себя гимн Кадира. За ним последовали все известные мне гимны соседних стран. За ними – все известные танцевальные мотивы, баллады и застольные песни, выученные втайне от отца. Медленно тянулись часы, монотонный шум дождя навевал дрему.

Чтобы не заснуть, я терзала себя вопросами. Сколько времени минуло после боя? Оправился ли после ранения Эскал? Помог ли кто-нибудь ему вернуться на корабль? Глаза наполнились слезами, стоило мне задаться самым страшным, самым сокровенным вопросом: отныне я единственный ребенок? Прямая наследница престола?

– Когда в детстве тебя укладывали спать против воли, как ты боролась со сном? – нарушил молчание Леннокс.

– Похоже, мы с тобой в одной лодке. – Я вымученно улыбнулась. – Отрадно слышать.

– Рано или поздно мы вырубимся, – констатировал Леннокс. – Дождь зарядил надолго. – Он снова обернулся, чтобы удостовериться.

Снаружи бушевал настоящий ливень, каких до сей поры не бывало в Кадире. Реки наверняка вышли из берегов, у деревьев размыло корни.

– Никогда не видела ничего подобного, – призналась я. – Не думала, что стихия бывает такой… жестокой.

– Много ты смыслишь в жестокости! – фыркнул Леннокс. – Зато я хлебнул