— Скучаешь? — он неловко усмехнулся. — Айзек давно не говорил с тобой… Я тоже не знаю, где он.

Гедимин не был уверен, что «хранитель» его слышит (и очень надеялся, что ничего не слышно Иджесу, спящему в огороженной комнате), но волокна замирали, когда он говорил, а пульсация усиливалась, когда замолкал, — это можно было принять за реакцию.

— А я работаю, — сообщил он, когда щупальца снова обвились вокруг правого запястья. — Вспоминаю, как это делается.

Он со вздохом отодвинул излучатель и склонился над контейнером с железным порошком. Датчиков на него не хватило, да они и не требовались — ёмкость из тугоплавкого фрила отлично пропускала все излучения, и они отражались на её защитном куполе. Сейчас он подёрнулся красными разводами. Они расходились от верхней точки, будто кто-то прижал к ней палец и надавил, заставив купол пойти рябью. Гедимин со смутной надеждой поискал зелёные пятна омикрон-излучения, — они, как и раньше, были разбросаны по всему полю едва заметными бледными точками и ярче не становились.

«Столько пульсаций, такая интенсивность, а эффект нулевой,» — с мимолётной досадой подумал Гедимин, покосившись на «фонящие» своды, но тут же одёрнул себя. «Это просто проявления „хранителя“. Они и не должны влиять на синтез. А мысли оно, похоже, слышит…»

Волокна, оставив в покое руку, оплели голову сармата и там замерли, практически не шевелясь. Дозиметр показал, что интенсивность излучения плавно снижается и застывает на незначительной отметке — будто огромное существо, нависшее над сарматом, втягивает в себя свешенные щупальца.

— Глупо спрашивать, наверное, — прошептал Гедимин, неловко ухмыльнувшись. — Откуда тебе знать, как ускорить синтез. Это затеи Маккензи — выдавить максимум из негодного сырья. Заменить уран железом… Оно не перерождается. Даже если замкнуть вокруг него два твоих реактора… хотя — это может сработать.

Он снова ухмыльнулся. Красные волны по защитному куполу перед его носом перекатывались из стороны в сторону, будто кто-то в задумчивости гонял радиоактивный порошок из угла в угол невидимой лапой.

— Если бы два реактора… или ирренциевый взрыв, или размыкающийся Пучок… или по тонне ирренция на тонну субстрата, — пробормотал Гедимин, задумчиво глядя на красные линии. — Сигма-излучение тут, наверное, ни при чём. И ты тоже. Ладно, хватит болтать. Работа не ждёт.

Он поднялся на ноги и шагнул к столу. Это заняло считанные секунды — и ровно на столько Гедимин отвёл взгляд от контейнера, прежде чем его глаза обожгла белая вспышка. Мгновение спустя он лежал, уткнувшись лицом в бронированный локоть, и видел только бесформенные красные пятна, а над головой колыхалось выгорающее защитное поле. Вскинув руку, сармат бросил ещё несколько сфер, уплотнённых до непрозрачности. Дозиметр заверещал и тут же замолк — бросок попал в цель, источник излучения накрыло колпаком.

— Мать моя пробирка, — еле слышно пробормотал Гедимин, пытаясь проморгаться. — Черенковское свечение…

— Эй! Что там? — услышал он взволнованный голос Иджеса. — Атомщик, ты живой?

— Не выходи, — крикнул Гедимин в ответ, с трудом поднимаясь на ноги; дозиметр замолчал, но показаний сармат разглядеть не мог. — Тут опасно. Накройся куполом и жди!

— Ага, как же, — сердито пробормотал Иджес, и через пару секунд Гедимин услышал быстрые шаги. Сетчатка постепенно восстанавливалась — сармат уже видел не только красное марево, но и очертания защитных куполов. Тот, что поближе, подёрнулся изнутри чёрно-зелёной рябью; чёрное постепенно рассеивалось, но зелёное разгоралось всё ярче.

— Глаза прикрой! — крикнул Гедимин, услышав чужие шаги. В ответ сердито фыркнули.

— Лежи, где лежишь, я иду!

Гедимин сделал неуверенный шаг; глаза немного слезились, но зрение возвращалось. Он опустился на пол рядом с миниатюрным реактором и вгляделся в узоры чёрной и зелёной ряби. Чёрные точки появлялись и исчезали, хаотично разбросанные по всему куполу; зелень проступала изнутри, равномерно окрашивая защитное поле. Сармат посмотрел на дозиметр и увидел, что сигма-излучение почти пропало — остался слабый-слабый фон, источник которого висел прямо над головой. Секунду спустя тёплое волокно притронулось к его виску и тут же пропало. Через пару секунд оно потрогало сармата ещё раз, и он почувствовал пристальный взгляд с потолка — отовсюду одновременно, словно глаза были рассредоточены по всему своду. Он резко вскинул голову — ощущение тут же пропало.

— Чёрное — нейтроны, — прошептал Гедимин, глядя на контейнер. — Синтез пошёл. Всё-таки два реактора — это существенно…

В глазах снова зарябило, и он поспешно зажмурился. Невесомое щупальце тронуло висок. «Будто пальцем трогает,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Проверяет, живой ли…»

Он слабо усмехнулся, но додумать эту мысль не успел — его крепко схватили за плечи и потащили назад, в коридор. Иджес шумно дышал в респиратор и еле слышно поминал размножение «макак». Отцепился он, когда оба реактора — и вся лаборатория — исчезли за стенами защитного поля, выставленными среди перегородок.

— Что там было? Взрыв? — голос Иджеса дрожал от волнения. Его глаз Гедимин не видел — они были закрыты затемнённым щитком. «Всё по инструкции,» — сармат слабо улыбнулся. «Один я, как обычно…»

— Активный синтез, — ответил Гедимин. — Внезапное срабатывание. Я прозевал, вот, глаза прижгло…

Он досадливо поморщился — и, вздрогнув всем телом, метнулся к выходу. «Натрий!»

…Контейнер всё-таки выдержал. Крышка вздулась пузырём, стенки слегка оплыли, и Гедимин обмотал их для прочности защитным полем, — но кислорода внутри было немного, он быстро закончился, и температура перестала расти. Пять минут сарматы выжидали, потом осторожно размотали поле, позволив стенкам охладиться. Смесь внутри контейнера местами светилась тёмно-красным — натрий, выгорая, хорошо прогрел металлы вокруг.

— Там теперь щёлочь, — вполголоса напомнил Иджес. — Не разъест?

— На синтез не влияет, а стенки выдержат, — отозвался Гедимин, поднося к остывающей поверхности дозиметр. Интенсивность омикрон-излучения возросла в двадцать раз и продолжала повышаться, но теперь уже плавно.

— Бассейн надо термоустойчивый, — вслух подумал сармат. — И вымывать натрий, пока весь не вытечет. Без этого — пустая трата углекислоты, с таким-то нагревом…

Иджес неопределённо хмыкнул. Он уже проверил реактор своим дозиметром,