Шрифт:
Закладка:
Не знаю почему, но в моей голове настойчиво крутилась эта версия – Аньгора может быть п о д Альгорой. Смерть под Жизнью, чем не символично? Ну или Жизнь над Смертью, что звучит ничуть не хуже.
Но это лишь догадка – причем я готов биться об заклад, что существует лишь крайне малая доля вероятности, что я первый, кому досталась подобная информация о Городе Мертвых, лестнице Исхода, Каменных Небесах и Долине Посмертных Цветов. Я отнюдь не самый дотошный и любознательный игрок во всей Вальдире. Были и до меня счастливчики и счастливицы, кому удалось припасть к влаге познания, пусть и пили они из другого источника.
Кстати, лучше не использовать слово «припасть», а то дюжий муж Алишаны – деревенский увалень, рыбак и охотник – может не понять такой вольной трактовки понятия «беседа на нейтральном расстоянии». Его я, может, и побью – издалека, при помощи Тирана, заклинаний и прочего, но вот потом точно заявится одна красивая, беременная и злющая женщина, что в свое время топила Черную Баронессу в помоях…
Хы… Меня прямо раздирает!
Я скоро лопну!
Миловидная официантка, принесшая пиво и кружку, удивленно на меня воззрилась – личико мое знатно перекосилось от сдерживаемого хохота.
Просто я представил себе, как сейчас попрошу о встрече у главы клана Неспящих, приду к ней в гости и, усаживаясь в обитое шелком кресло, поинтересуюсь:
– Ну как там делишки твои, о поедательница отбросов? По-прежнему пакостишь, грязная чистильщица выгребных ям, а?
Интересно, что будет потом? Меня сразу выкинут из окна или же ЧБ сдержится? Но лучше не рисковать, хотя вот очень хочется! Не зря же говорят, что в сердце каждого мужа живет озорной мальчишка – но, видать, в моем случае это унылый суицидальный паренек, склонный к мазохизму…
Попросив у девушки еще кувшин пива – вот я разошелся! – и еще пару сосисок, я налил себе стаканчик пива, отпил половину и блаженно закатил глаза – хорошо! На глаза попалась каменная опора навеса, и я снова вспомнил слова Алишаны – загадочные названия. А также вспомнил кое о чем еще и, подскочив, оставил на столе плату, показал знаками, что сейчас вернусь, после чего подстреленным зайцем-беляком умчался прочь, провожаемый удивленными взглядами.
Чтобы не дать разгуляться острым языкам, говорящим о странном чужеземце, вернулся я быстро, вновь плюхнувшись на стул. Выложил на столешницу кипу листов. Осторожно поглядывая на зажатый в руке кусок старой кожи, переписал все дословно на нейтральную бумагу, после чего убрал обрывок человечьей шкуры в мешок. К черту такие вещи – мирные люди и прочие расы не любят, когда кто-то разгуливает по улицам с кусками дубленой человечьей кожи в руках.
На верхнем листе из стопки красовалось переписанное стихотворение, которое я тут же начал разбивать на части и ставить мало кому понятные пометки.
Тантариалл!
Бурлит и кипит веселье лихое!
Здесь празднуют жизнь!
Здесь славят героев!
Здесь хмель будоражит сердца молодые,
Здесь пенное пиво льется рекой!
Гремят мостовые от танца лихого!
Первые шесть строк – стопудово о Альгоре, Празднике Жизни.
Но если взглянуть чуть глубже, чуть дальше…
Туда, где никто не бывал уж много столетий…
Там ты познаешь древнюю тайну,
Там обретешь ты богатства и знанья!
Но помнить ты должен!
Тут властвует смерть,
И живым здесь не место!
Эти семь строк указывают вниз, в глубины Альгоры. Слова «древнюю тайну» запросто могут относиться к Великим. Смерть там властвует – опять к Аньгоре, Городу Мертвых. Последние две строчки – простой припев.
Скрыты надежно богатства Безумных
Под толщей земной, глубоко в подземелье.
Безумные – это, должно быть, про низвергнутых богов, превратившихся в сумасшедших тварей. И опять указание на подземелья.
И сделав лишь шаг под темные своды,
Ты очутишься в царстве могильном.
Те, кто когда-то правил миром,
Здесь возлежат в роскошных могилах.
Тут больше похоже на описание кладбища для знатных особ – королей, к примеру. Или нет? Блин!
Тут властвует смерть,
И живым здесь не место!
Просто зловещий припев. Нагнетают, гады…
Узкие ходы все ниже ведут,
В глубины опасные манят, зовут.
Ярус за ярусом, штольня за штольней,
Все дальше спускаться дорогою темной.
После кладбища идти еще глубже…
Тут властвует смерть,
И живым здесь не место!
Ну-да, ну-да…
Факела пламя дрожит и мерцает
В тщетной попытке тьму разогнать,
Ломкие кости хрустят под ногами,
Воздух наполнен тленом и прахом.
Обломки клинков, доспехи, щиты,
Толстым ковром устилают пещеры.
Описание дороги – сплошной могильник. Древнее поля боя? Еще одно разрушенное кладбище? Упоминание про факел – просто для красного словца? Или что-то с освещением, может быть, не то?
Тут властвует смерть,
И живым здесь не место!
Уже не смешно…
Во тьме раздаются шорохи, звуки,
Вскрики, удары, предсмертные хрипы!
Вот кто-то заходится в крике безумном,
Прося лишь пощады у стражей гробницы.
А это уже серьезней – мощное сопротивление защиты от вторжения? И опять про темноту упоминание. Со светом точно что-то не так.
Тут властвует смерть,
И живым здесь не место!
Чтоб тебе на ночь это каждый раз шептали!
Здесь золото свалено тяжкими грудами,
Рубины, алмазы, сапфиры, гранаты
Тускло блестят на надгробьях старинных,
Покрытые густо пылью могильной
Богатства глубин возлежат на гробницах.
Бери сколько влезет!
Мешки наполняй!
Все будет твоим! Коль уйти ты сумеешь…
Хм… Тут как ни крути, описание сокровищницы – что-то вроде королевской казны, забитой до отказа. Где я что-то такое читал? Точно! В Хоббите! Там тоже золота было мно-о-о-го, но вот дракон не дремал и всем накостылял… Вот и я поэтом становлюсь…
Тут
