спиной к стене. Голая поверхность больно коснулась холодной кожи. Вонзилась взглядом в белоснежный потолок, пытаясь найти быстрое решение – стоит ли Владимиру рассказывать о своих приключениях в прошлом или лучше пока все утаить?

– Лучше скажи все как есть, не нужно придумывать неправдоподобных отмазок. Ты же понимаешь, в каком положении сейчас находишься…

– Я уже все тебе сказала, – с упорством в голосе ответила я, – я помогаю Припяти. То, что ты увидел в городе, это и есть помощь. Да, у меня есть Дар… – по руке скользнул сгусток мрака, после растворился между пальцев, – и, если честно, я его люто ненавижу. Но речь сейчас не об этом.

– Я заметила пристальный взгляд мужчины. –

Да, я воскрешаю мертвых. Припять давно мертва. Я бы давно ушла отсюда, но идти мне некуда. У меня нет дома, нет родных. Что касается моих частых пропаданий… Я ухожу в прошлое, точнее, меня перебрасывает в прошлое. Мне показывают жизнь города до катастрофы, и я пытаюсь что-то сделать, но походу, я и там нагребла себе кучу проблем…

Наступила пауза. Такая долгая, что захотелось закричать в голос, чтобы прервать воцарившуюся тишину.

– А ты можешь сказать, откуда у тебя этот Дар?

– Могу. – Я облизнула пересохшие губы. – Моя мама согрешила со своим братом.

Владимир нахмурился:

– Как это?

– Я в тринадцать лет попала к приемным родителям, они религиозные фанатики. Они мне все и объяснили. – Я пожала плечами и со вздохом продолжила: – Моя мать была влюблена в своего старшего брата, у них постепенно начались отношения, и в один миг они переспали… как мужчина с женщиной. Мать забеременела, брат ее не хотел скандала, и меня оставили в роддоме. А потом… потом меня взяли в приемную семью, били, не кормили, я даже жила в маленькой комнатушке без кровати и окон, в общем, тяжелое детство, деревянные игрушки.

– На моем бледном лице просияла усмешка. –

От лукавого это все, говорили мне мои новые родители. Сначала это было круто – “я не такая, как все, вау!”, а потом наступило горькое разочарование. Я оказалась на улице. Ни еды, ни воды, хрен знает, как выжила.

Потом в моей жизни появился один человек. Я не знаю, как ты это воспримешь, да и я сама многого до сих пор не понимаю, но, в общем, это был один из предводителей немецких фашистов, Йозеф Геббельс. Он приютил меня, когда мне было всего шестнадцать.

И…

Я стала его женой.

Нет, не настоящей, фиктивной.

Этот мудак использовал меня по полной! Он пользовался моими силами вовсю, везде, где только мог, и те солдаты, которых ты видел в городе, тоже возвращены к жизни с помощью моих умений!

Я сбежала. Он держал меня в отдельной маленькой комнате с белыми стенами, сдерживал мои силы до поры, до времени, и мне удалось оттуда вырваться.

А после я оказалась здесь.

Меня каким-то макаром перенесло сюда, и я поняла, что отныне деваться мне некуда. А потом еще эта просьба о помощи, а потом…

Появился ты. И все закрутилось.

И я замолчала, стараясь не смотреть на своего собеседника. Тот в шоке выслушал мой рассказ. Его привычный насмешливый взгляд, его блистательные узкие глаза, в которых блестела жизнерадостная искорка, сменились на изумление, затем на отчаяние, на мгновение показалась слезинка и тут же пропала.

Я снова позволила себе усмешку, заметив реакцию Володи на мои признания.

– Да-а, представляю, в каком ты сейчас ахуе. Ты ведь не ожидал услышать ничего подобного, верно? Спихивал все на бурную фантазию, думал, что у тебя начались галлюцинации, но ты был не единственным свидетелем, и эту реальность нужно принимать, потому что жизнь теперь твоя не будет такой как раньше. Я ведь правильно озвучиваю твои мысли?

Владимир встал, разминая руки-ноги после долгого сидения.

– Ну да, скрывать не стану, я действительно в шоке. – Он повернулся ко мне и сложил руки на груди. – Я до последнего не верил, что это ты. У нас здесь как-то все спокойно, обычно, рутинно, и все эти неприятности стали для нас полной неожиданностью. Появились какие-то солдаты, затем эти фашисты, обновленные здания, да и первое твое появление вызывало вопросы. Теперь понимаю, почему ты людям не доверяешь, тебе пришлось столько пережить. Но а дальше-то что? Ты не думала об этом?

– О чем именно? – я в упор посмотрела на мужчину.

– Ну, воскресишь ты Чернобыль, и что дальше? Куда ты после этого пойдешь?

– Никуда. Да и воскрешать все подряд я не собираюсь. Мы договаривались только о Припяти.

– Э нет, девочка, ничего у тебя не получится. Вся эта заповедная зона давно заброшенная, ну, кроме самого Чернобыля, конечно. И что значит “мы” и с кем ты там договаривалась?

– Неважно! – я раздраженно отмахнулась. Сама мысль, что мои злоключения продолжатся, не отпускала меня ни на секунду. Да и давнее предчувствие, что еще ничего не окончено, угнетало душу с новой силой. – Я в любом случае на это не подписывалась! Мне просто не хотелось обратно к фиктивному мужу. Но и здесь мне не особо-то рады…

– Так и есть, с этим ничего не поделаешь, но…

– Что “но”?! Что может быть хуже моих злоключений?! Я не знаю, пусть меня закроют в тюрьму, пусть меня убьют или я замерзну нахрен в этом проклятущем городе, но я, честное слово, больше не могу все это терпеть! Я не просила одаривать меня этим Даром, мне из-за него нигде не рады! – я подскочила с кушетки и, приблизившись к мужчине, сжала пальцы до побеления. – Я бы бросила все и ушла, но деваться мне некуда! Я не хочу воскрешать вашу Припять, я хочу нормально жить, но из-за Дара мне это не светит, поэтому я хочу просто сдохнуть!

Владимир вытаращил глаза:

– Ты с ума сошла?!

– А что такого? – я фыркнула. – Я не вижу в этом ничего предосудительного! Ты сам подумай: мои силы перечат законам природы. Где это видано, чтобы человек мог вернуть давно умершее к жизни? Мы специально умираем, чтобы дать жизнь чему-то новому, планета