Шрифт:
Закладка:
– Ну что, девочка, давай посмотрю тебя, – произнесла Людмила Алексеевна, зайдя в десятый раз за последний час в палату. И, осмотрев Дашу, заключила: – Шейка тугая, всего шесть пальцев раскрытие.
– Долго еще? – обессиленно спросила девушка.
– Нужно немного потерпеть, – женщина понимающе погладила ее по плечу. – Ты хорошо справляешься.
– Ага, мне кажется, я сейчас не выдержу и завою белугой, – простонала Даша, морщась от боли.
– Ничего, это нормально, нам не привыкать.
Еще через два часа, когда Даша была уже на грани, врач решила сама помочь раскрытию и принялась массировать пальцами шейку во время схваток. И все, что до этого девушка знала о боли, ничто по сравнению с той пыткой, которая обрушилась на нее теперь. Она впервые за девять часов мучений не сдержалась и закричала. Да и разве могла терпеть, когда мозг практически отключился от адской боли...
– Хватит, пожалуйста, я больше не могу, – взмолилась Даша, рыдая в голос. – Дайте немного передохнуть.
– Все, все, моя хорошая, еще немного и родишь, – радостно сообщила Людмила Алексеевна.
Этого немного Даша ждала еще минут сто пятьдесят. И когда наконец-то почувствовала потуги, обрадовалась и в то же время очень испугалась.
Ей помогли быстро переодеться в одноразовый халат, нацепили на голову медицинскую шапочку и уложили на акушерскую кровать. Девушка соображала с трудом, слова врача доходили до нее только со второго раза. Происходящее было словно в тумане. Она тужилась, когда говорили тужиться. И ей казалось что ее вот-вот разорвет. Снова и снова она безуспешно пыталась выдавить из себя ребенка.
– Давай, милая, головка идет, помоги своей девочке, – твердый и одновременно успокаивающий голос Людмилы Алексеевны помогал ей цепляться за реальность. – Еще немного. Все, все, расслабься, отдышись. Еще разок и посильнее.
Даша напряглась изо всех сил, на которые только была способна, и почувствовала неимоверное облегчение. А потом ей на живот положили склизкого белесого младенца.
– Поздравляю с дочерью!
Она подняла голову и, не веря своим глазам, посмотрела на черненькую макушку. Ребенок, это был настоящий ребеночек! Ее родная дочь! Но малышка не плакала. Внутри у девушки все оборвалось.
– Почему она не плачет? – воскликнула Даша дрожащим голосом. – Людмила Алексеевна, она же должна плакать… С нею что-то не так? Умоляю, спасите мою девочку, – договаривала Даша, жалобно плача, а сердце сковал дикий ужас.
– Глупая, успокойся и посмотри на нее, – строго отчитала ее женщина. – Все с твоей девочкой хорошо, просто намучилась, устала.
– Правда? – выдохнула девушка, отгоняя панику. И осторожно пальцами коснулась крошечной спинки.
– Конечно, правда, – подтвердила Людмила Алексеевна. – Так, малышку нужно взвесить и обработать, а тебе придется еще немного потужиться, чтобы отошел послед.
Даша тужилась минут тридцать, однако послед так и не вышел. Хоть основная боль и отступила, но это не прибавило ей сил. Девушку жестко трясло, даже стучали зубы. Врач и акушерка постоянно суетились вокруг нее, только она не могла уже шевелиться.
– Придется отделять вручную, – обреченно произнесла Людмила Алексеевна. – Дашенька, нужно будет еще немного потерпеть. Обычно эта процедура проводится под общим наркозом, но тебе его нельзя.
– Потерпеть, – испуганно повторила Даша. Она уже была не в состоянии что-то терпеть и мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.
И действительно, девушка не смогла выдержать следующее испытание. Невыносимая агония молотом выбила ее из колеи. Даша успела только вскрикнуть и провалилась в спасительную бездну.
Папа! – смотрю на него и не верю своим глазам. – Папочка, ты вернулся! Радость наполняет души. А он хмуро смотрит на меня, остановившись посреди дорожки парка, в котором когда-то мы гуляли всей семьей. Меня ждет. И от понимания этого сердце обдает теплом. Молча ждет, и надо бы догнать, но так хочется полюбоваться им подольше. Делаю шаг к нему, а он разворачивается и молча уходит.
– Пап, подожди меня, – весело шумлю ему. Но он будто не слышит. – Пап! – произношу громче и ускоряю шаг. Почти бегу, однако почему-то не могу догнать.
– Пап, ну подожди, пожалуйста! – задыхаюсья, чувствуя, как слезы накатываются на глаза. Бегу из последних сил, но по-прежнему не догоняю. Будто топчусь на месте. А он все дальше и дальше.
– Пап, что случилось? Я тебя обидела? Что-то сделала не так? Чем-то огорчила? Ну обернись, умоляю, посмотри на меня!
Не смотрит. Уходит, никак не реагируя на мои отчаянные рыдания. И я падаю на землю, понимая, что уже не смогу его нагнать. От этого становится так горько и так больно, словно наживую мне режут живот…
ЕГОР
Он метался, не находя себе места. Мужчина с десяток раз сел в машину и столько же выскочил из нее как ошпаренный. Он оборвал телефон больницы, где рожала Даша, несколько раз позвонил Геннадию Анатольевичу, однако так и не смог успокоиться. Егор давно не чувствовал себя настолько беспомощным. Он привык всегда и все контролировать. Это ощущение уязвимости сводило его с ума, да еще, как назло, телефон Даши оказался недоступен. Отголосками здравого рассудка мужчина понимал, что роды – процесс сложный и может занять много времени. Он старался успокоиться и прийти в себя, только это не удавалось. Егор то и дело на автомате набирал номер роддома и злился, в очередной раз услыхав: «Не беспокойтесь, как все закончится, Вам сообщат».
Он сидел на пороге с бутылкой вискаря и медленно потягивал содержимое, пытаясь хотя бы таким образом усмирить свои расшалившиеся нервы. Время перевалило за девять вечера. Даша по-прежнему была недоступна, и из больницы ему так никто и не перезвонил. Когда он вновь решил набрать их сам, то услышал мелодию входящего вызова.
– Да, – ответил он торопливо.
– Егор Александрович, верно? – донесся из трубки женский голос.
– Верно!
– Вас беспокоят из третьего роддома. Моисеева Дарья Петровна указала вас как контактное лицо.
– Переходите к сути, – гаркнул Егор раздраженно, его терпение и так было на пределе. – Что с ней? Родила? Как ребенок?
– Да, Дарья Петровна родила, но пока еще не пришла в себя.
– Ребенок?
– Ребенка, к сожалению, мы потеряли, – виновато сообщил медработник. – Примите наши соболезнования.
– Что значит потеряли? – не своим голосом переспросил он. – Какое к черту соболезнование? Вы шутите?
– К сожалению, нет. Какие могут быть шутки! Мы сделали все, что могли, – серьезно произнесла женщина. – Роды были сложные, у роженицы узкий таз, плод крупный, низкое предлежание плаценты. Думаю, Вам все известно. С такими показаниями только кесарево сечение, но и оно невозможно, так как у Вашей супруги аллергия на анестезию.
