– Как я могу получить такую сумму? – спросила я.

– Ну, у твоих богатых друзей, мистера Крейгхеда и его сына, есть деньги любого вида, они дали бы тебе 10 000 долларов, если бы ты попробовали их.

– Если это цена за то, что я прошу тебя об одолжении, Билл Хови, – ответила я, – то я, пожалуй, пойду.

– Затем он изменился, попытался успокоить меня, сказал, что сделает все, что я захочу, попросил меня забыть то, что он сказал. Тогда я спросила его, где я могу достать немного морфия. Я рассказала ему, как страдает мистер Крейгхед, но что я делаю это по собственной воле, чтобы помочь ему. Я не хотела говорить Биллу ничего такого, что могло бы побудить его попытаться получить деньги от мистера Крейгхеда. Он спросил меня, когда я собираюсь выйти замуж. Я сказала, что не знаю, мистер Крейгхед хотел, чтобы мы подождали, пока Росс не преуспеет в бизнесе, потому что Росс должен был стать его преемником. Он хотел, чтобы тот освоил все тонкости с самых низов.

– Тесси, – сказал он наконец, – я сделаю это для тебя без всяких условий. Я знаю о другом препарате, который он может использовать вместе с морфином. Он называется скополамин и известен как мидриатик. Но у него есть и другие свойства. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Нет, – ответила я, – я никогда особо не изучала химию.

– Билл поспешно написал несколько слов. Он сказал, что это рецепт, который я должна была отвезти в одно место недалеко от Тарритауна.

В тот момент, когда девушка упомянула "Тэрритаун", двое мужчин с суровыми лицами в зале суда поспешно поднялись со своих мест, один направился к двери, другой – в угол коридора, где была телефонная будка. Но инспектор, который с предельным вниманием следил за рассказом девушки, наблюдал и за каждым из зрителей в переполненном зале суда.

– Возьмите этих двух мужчин, – приказал он, указывая на пару, которая пыталась побыстрее выйти. Второй мужчина действительно вошел в телефонную будку, лихорадочно двигая рычагом, чтобы подать сигнал оператору. Офицер набросился на него прежде, чем оператор успел ответить. Он отчаянно завозился, но наручники были надеты на его запястья слишком быстро, чтобы он мог начать сопротивляться. Его спутник добрался до двери, чтобы попасть в объятия другого офицера.

Теперь в зале суда царило настоящее столпотворение. Два репортера бросились к телефонным будкам. Полиция не сделала исключения для представителей прессы. В течение нескольких минут неразбериха была слишком велика, чтобы можно было расслышать чей-либо голос. Наконец инспектору удалось добиться того, чтобы его услышали, его громкий, раскатистый голос возвысился над общим шумом.

– Мистер коронер, – начал он, – ничто, кроме необходимости помешать хитрому негодяю совершить побег, не может оправдать мое вмешательство в вашу юрисдикцию. Я офицер, поклявшийся поддерживать достоинство вашего суда, а также любого другого судьи или должностного лица. Но я знал, что если в истории, которую рассказала молодая женщина в суде, была доля правды, то злодей, безусловно, не мог не заинтересоваться этим расследованием. Он не осмелился бы прийти сам и не осмелился бы оставаться в неведении о том, что может произойти. Здесь обязательно должен присутствовать какой-нибудь его доверенный агент.

– Вы будите продолжать свой рассказ, мисс Преттимен? – спросил мистер Бейли с большей вежливостью, чем он когда-либо проявлял к девушке.

Более твердым голосом, окрыленная надеждой, что ее история завоевывает доверие, Тесси продолжила свой рассказ.

– Билл написал рецепт словами, которых я не могла понять. Он сказал, что это латынь. Я немного изучала латынь в школе, но не такую. Он назвал это медицинской латынью, кроме того, почерк был очень корявым, и его было бы трудно прочитать даже на английском. Последнюю часть рецепта я вообще не смогла разобрать.

"Он настоящий художник, – сказал Билл, – этот аптекарь, которого вы навестите, человек с характером, и хотя и уродлив, но в своем искусстве достиг вершин мастерства. Он очень педантичен в отношении своих рецептов – они всегда будут очень правильными и точными."

– На рецепте не было адреса.

"Где я должна забрать лекарства?" – спросила я его.

"На 42-й улице, – ответил он, – недалеко от Бродвея, найди такси, только не одной из крупных компаний, на двери автомобиля будет герб, а над ним цифра девять. Скажи водителю, что Билл прислал тебе рецепт. Он отвезет тебя на место. Это долгая поездка, но тебе не нужно бояться.

– Я пошла на 42-ю улицу и Бродвей, как сказал мне Билл, но я увидела так много машин, что подумала, что он обманул меня. Ни одна из машин не стояла больше нескольких секунд. Пока я стояла там в замешательстве, уставившись на двери всех такси, одно остановилось напротив меня. Водитель жестом подозвал меня, и тогда я заметила, что на двери был герб и цифра девять. Движение на мгновение остановилось. Он открыл дверь, чтобы я села. Как только я села, он закрыл дверь и поехал. Сначала я подумала, что он сумасшедший, потому что он трижды объехал квартал, затем выехал на Шестую авеню и вел машину весьма безрассудно. После этого он еще два или три раза поворачивал, и я узнала Бродвей. Мы больше не покидали Бродвей, пока не добрались до Тэрритауна. Мы проехали несколько прекрасных поместий и несколько городков, все это было ново для меня, потому что я никогда раньше не заходил так далеко по этой дороге. Но я заметил, что мы ни разу не повернули, пока не проехали Тэрритаун. На некотором расстоянии от Тарритауна, возможно, это было несколько миль, водитель повернул налево, к реке, пока мы не въехали в настоящий лес. Это было похоже на часть какого-то большого поместья, которое не очень хорошо содержалось или в котором его владелец долгое время отсутствовал. Сорняки выросли высокими, заборы были сломаны, и все это выглядело довольно пустынно.

– Нечто вроде колеи для повозок вело через ворота, которые висели на одной петле, в лес. Водитель поднял ворота, чтобы машина смогла проехать, затем снова закрыл их за собой. На некотором расстоянии от дороги, хорошо скрытые деревьями, мы подошли к дому, когда-то бывшему жилым, но теперь выглядевшему очень обветшалым. Это не казалось подходящим местом для аптеки и все же я ничего не сказала, как велел мой отчим.

– Машина остановилась, и я вышла. Водитель дважды довольно резко постучал в дверь. Кто-то заглянул в покрытое пылью окно,