строительства, не ведущего к «вводу мощностей» (то есть социального и жилищного), а также к сокращению закупок импортного оборудования с целью экономии валюты[572]. 25 октября 1976 года на очередном бюджетном пленуме ЦК КПСС проблема незавершенного капитального строительства вновь стала важной темой обсуждений, и по ней весьма развернуто в своем докладе высказался Брежнев, поставив ее на первое место среди подробно рассматриваемых им проблем. Правда, содержательно его речь не отличалась от того, что предлагал Косыгин полугодом ранее[573].

В дальнейшем количество проблем в данной сфере нарастало и внимание к ним увеличивалось. Так, 12 января 1978 года уже на уровне ЦК КПСС состоялось большое совещание под председательством Андрея Кириленко «по вопросу ввода мощностей на пусковых объектах 1978 года. На совещание были приглашены министры и руководители крупнейших машиностроительных заводов страны»[574]. Всего объектов должно было быть введено 3000. По мнению Госплана, который представлял Николай Рыжков, проблема в отставании была связана не с нехваткой оборудования, которое поставлялось вовремя или лежало на складах в ожидании, пока строители возведут объекты, и не с недопоставкой некоторого количества дефицитных ресурсов, прежде всего металла, на часть объектов, а с отсутствием дисциплины. Министерства же жаловались на некомплектность поставок оборудования, его качество и отсутствие необходимого числа монтажников[575]. 27 ноября 1978 года Брежнев вновь говорил на пленуме ЦК КПСС о тяжелой ситуации в сфере капитального строительства[576]. Ситуация продолжала ухудшаться и в 1979-м. По его итогам, по данным министра финансов СССР Гарбузова, «незавершенное строительство» выросло на 25 млрд рублей[577]. В дальнейшем высказывание намерений «ликвидировать незавершенное производство» стало ритуалом. Именно в таких выражениях приказывал Брежнев Косыгину в августе 1980 года, а тот передавал приказ министрам[578].

Однако реальное сокращение объемов незавершенного строительства в 1981–1983 годах, о котором свидетельствует Комаров в приведенной в начале главы цитате, произошло. Во-первых, стало действовать постановление 1979 года, предусматривающее сокращение числа новых строек (о нем мы будем говорить ниже). Во-вторых, после начала войны в Афганистане и введения санкций объемы нового строительства начали падать, а число строителей не изменилось. И потому они начали восполнять упущения прежних лет.

Но, например, и в 1982 году министр химической промышленности Владимир Листов жаловался, что некоторые предприятия его ведомства, построенные за счет закупки западного оборудования, работали на 40–70 %, а то, бывало, и на 6 % из-за того, что смежные производства не были построены или закончены, а потому не выдавали продукцию, которую должны были перерабатывать предприятия, уже введенные в строй[579].

Владимир Орлов из Госплана в своих воспоминаниях о 1980-х годах пишет, что для легкой промышленности до как минимум 1990 года также ничего не изменилось. По-прежнему было много пожеланий общесоюзных и региональных «первых лиц» — срочно включить в план строительство какого-то особо нужного им объекта, невзирая ни на какие утвержденные планы и обстоятельства[580]. А стало быть, начатое, но не завершенное вовремя, аккумулирующее кредиты и ресурсы индустриальное (капитальное) строительство по-прежнему оставалось «черной дырой» советской экономики, возможно, в первой половине 1980-х несколько меньшей, чем в конце 1970-х или во второй половине 1980-х.

ВЫСШАЯ БЮРОКРАТИЯ И ОБСУЖДЕНИЕ ВОЗМОЖНЫХ РЕФОРМ В 1973–1982 ГОДАХ

Запрос на реформы: уволить пьяниц и ввести хозрасчет

На реформы имелся немалый общественный запрос, причем не только со стороны «директоров», но и со стороны значительной части образованного класса. Концепция «хозрасчета» в 1970-е годы, в отличие от умеренно прорыночных взглядов «товарников», развивавшихся в узкопрофессиональной среде сотрудников ключевых экономических НИИ, имела вполне легальный и обсуждаемый характер не только в кругу советских экономистов, но и в массовой общественно-политической литературе[581].

Ее влияние усиливал и такой набирающий силу фактор, как массовый алкоголизм в рабочей среде, который поддерживался за счет желания получать «водочные доходы» и сверхтолерантного отношения власти к «трудящимся» — их практически невозможно было уволить и (в соответствии с нормативами заработной платы) нельзя было простимулировать не пить[582].

Заведующий Отделом химической промышленности ЦК КПСС (1983–1988) Вениамин Афонин рассказывал:

С 1950 года я начал работать сначала мастером, потом механиком цеха, а потом главным механиком. Люди с войны привыкли, что надо выпить. <…> После войны все выпивали [во время работы на химкомбинате]. Был смысл такой, что, если до проходной дополз, ползи дальше[583].

За двадцать лет душевое потребление алкоголя и алкогольных напитков выросло в 2,2 раза, количество правонарушений на почве злоупотребления алкоголем — в 5,7 раза, число больных алкоголизмом — в 7 раз, пишет в своей книге Егор Гайдар со ссылкой на исследование, опубликованное в 1988 году[584].

Популярный советский автор детективов Юлиан Семенов, тесно связанный с КГБ и советским политическим истеблишментом (в том числе через своего друга студенческих лет Евгения Примакова), в 1979 году написал и в 1980-м опубликовал в журнале «Огонек» повесть «Противостояние», по которой в 1985 году был снял одноименный популярный телесериал[585]. Текст повести можно считать манифестом советского экономического либерализма, примечательного тем, что в нем советские должностные лица разного уровня выступают за либерализацию частной экономической активности и за увеличение прав директоров. Например, один из второстепенных героев, директор автобазы, говорит следователю:

По цехам идешь — замечай, иначе все разнесут по кирпичикам. Только вы за это наказать можете, а я обязан по-отечески журить прощелыгу, чтобы он посовестился впредь воровать соцсобственность и понял, наконец, что зарплата — это честнее, чем уворованное добро, хоть и меньше в деньгах. Если б мог гнать взашей мерзавцев, спекулирующих званием «рабочий», если б мог поощрять реальной, ощутимой премией, если б, наконец, неисправимых прогульщиков и расхитителей мог посадить, как вы…[586]

Или два высокопоставленных милицейских начальника ведут между собой такой диалог:

Но и тому, чтобы поколение умело наращивать мускулы, надо помогать. Вот я из деревни родом, да? Так я еще мальчишкой застал время, когда с дедом на базар ездил, сливы продавал — доволен был, за прилавком стоял, зарабатывал! А теперь? Считается, что, мол, детям зарабатывать ни к чему. Неверно это, баловнями растут, на родительских шеях сидят. Надо б сказать громко и открыто: «Валяйте!» Вон семнадцатая статья Конституции — открывай себе, дедушка с бабушкой, пенсионеры дорогие, домашнее кафе или пошивочную мастерскую — прекрасно! И пусть внуки, сделав уроки, бабушке с дедушкой помогут, мускулы порастят… А подите-ка в финотдел, спросите разрешения? Затаскают по столам, замучают, пропади это