должно было монтироваться одновременно со строительством и быть частью конструкции. В других случаях монтаж начинался по завершении строительства. И в том, и в другом случае монтаж, как правило, осуществляли специальные монтажные организации, часто принадлежащие другому ведомству. И только по завершении монтажа можно было быть уверенным, что предприятие будет работать[558].

Однако во многих случаях, особенно если дело касалось крупных предприятий (металлургических и нефтеперерабатывающих комбинатов, больших машиностроительных заводов, электростанций, комплексов по добыче природных ресурсов из земных недр и их обогащению, наукоградов, объектов транспортной инфраструктуры), помимо самого предприятия требовалось соорудить целый город, в котором сначала жили его строители, а после завершения стройки предстояло жить работникам. Такие объекты, как правило, возводились в 1960–1970-е годы за пределами границ уже существующих городов для оптимального использования ресурсов, экономического развития малонаселенных территорий и чтобы иметь земельные ресурсы для строительства масштабных сооружений и жилья для сотрудников.

Возведение города (поселка, района в составе города) для привлекаемых на строительство и работу «трудовых ресурсов» означало строительство не только жилья, но и социальных, образовательных и общественных учреждений (от горисполкома и детских садов до магазинов и кинотеатров), коммунальной и дорожной инфраструктуры. На это также требовалось время, ресурсы, строители.

Теоретически это все было можно и нужно запланировать и построить в срок. На практике любое строительство поджидали несколько «подводных камней», из-за которых почти ничего нельзя было соорудить вовремя. Поэтому типичная для строителей стратегия возведения крупных объектов с усиленной активностью в начале и конце процесса и большими паузами в середине была рациональной и неизживаемой, а государству приходилось мириться с задержками и возникающими вследствие этого финансовыми потерями от «закопанных в землю» инвестиций.

Причин складывающейся ситуации было несколько.

Во-первых, стройка (у которой был директор, дирекция и начальство в лице министерства) зависела от множества сторонних организаций — смежников. Как правило, они должны были осуществлять строительство (или его отдельные этапы), поставку и монтаж оборудования.

Однако они зачастую (если не как правило) не укладывались в сроки работ, поскольку задерживались на предыдущих объектах, поздно и не в полном составе перемещались на новый объект, долго обустраивались и далее требовали от руководства стройки всех необходимых материалов и оборудования, а также создания утвержденных в договоре условий для работы. И тут начинались следующие сложности.

Госснаб по нормативам Госплана выделял на 1 млн рублей запланированных работ определенный объем металла, леса, цемента и других стройматериалов. При этом характер стройки не учитывался. То есть на одну стройку надо было больше кирпича, чем положено по нормативам, на другую — цемента, на третью — леса. В результате крупные строительные министерства должны были либо сами решать, как им перераспределить выделенные ресурсы в зависимости от характера осуществляемых строек, либо идти в Госснаб и там доказывать специфику конкретного строительства и через какое-то время, возможно, получать искомые материалы. Но при этом сроки сдачи объектов никто им сокращать не собирался. В результате на особо важные объекты, требовавшие особых материалов, ехали ресурсы с других, менее важных строек, а уже для них из Госснаба выпрашивались дополнительные поставки[559].

Другая проблема состояла в том, что Госснаб выделял материалы на строительство в течение его планового срока сравнительно равномерно, однако их поставка, как правило, шла не очень равномерно и комплектно. Поэтому строительные подрядчики, перебрасывающие свои вечно дефицитные кадры со стройки на стройку (даже в пределах одного региона или района), хотели бы иметь все материалы на одном месте и в одно время, чтобы строители строили без вынужденных перерывов — «простоев»[560].

Пришедший в аппарат ЦК КПСС с поста руководителя треста по строительству атомных электростанций, затем заведующий сектором атомных электростанций Владимир Марьин утверждал, что, «проведя совещание на 50 человек в ЦК КПСС», он смог показать коллегам из других ведомств: строительство атомных станций нуждается не в плановом выделении материалов на запланированный 1 млн кубометров монтажа на каждый год, что строится станция, а в аккордном выделении материалов в первые годы строительства, чтобы из них возвести помещения, в которые позднее войдет и будет монтироваться оборудование. Для системы Госснаба и Минэнерго это было значительное новаторство, а Марьин как бывший главный инженер треста, строящего атомные станции, просто исходил из своего практического опыта. Но без поддержки заведующего его отделом в аппарате ЦК КПСС позитивный исход дела был бы невозможен[561].

Впрочем, учитывая объемы бессмысленной порчи складированных на таких стройках стройматериалов («бесхозяйственности») и воровства, в Госплане и Госснабе тоже имели все основания сомневаться в необходимости досрочного завоза всех материалов на объекты.

Упоминавшийся выше Игорь Простяков объясняет рост «незавершенки» тем, что в рамках «косыгинской реформы» предприятия начали четверть капиталовложений тратить на социальные нужды — от обустройства удобств на самих предприятиях до строительства жилья. И это повлекло за собой необходимость в дополнительных строительных материалах — иных, чем обычно применялись для строительства цехов (в частности, кирпича, труб и отделочных материалов), и в строителях «общего профиля», а не специализированных монтажниках, но именно их и не хватало под увеличивающиеся вдвое за десятилетие объемы строительства[562].

Илья Комаров считает, что основной причиной задержек в строительстве становились «титульные» стройки, под которыми понималось особое строительство, призванное (на уровне заявки на финансирование) резко увеличить производительность чего-то важного и поэтому включаемое в планы по строительству сверх уже утвержденных пятилетних планов. Министерства, которые обосновывали такие строительства на уровне Госплана и Совета министров, получив санкцию, только первый год полноценно финансировали и снабжали их материалами за счет других своих строек. Разрешение на строительство не подразумевало автоматического увеличения выделяемых на это в рамках пятилетнего плана общегосударственных ресурсов. Подразумевалось, что они будут включены в план уже на будущую пятилетку. Однако, по мнению Комарова, уменьшение снабжения и финансирования старых строек замедляло их строительство и никак не ускоряло строительство нового предприятия[563].

Но, впрочем, были и обратные случаи, когда слишком медленно стартующая стройка отменялась Госпланом как уже ненужная. Поэтому министерства, региональные власти или другие инициаторы строительства и их подрядчики всерьез опасались — не изменит ли кто из вышестоящих над стройкой административных структур свое мнение о необходимости строительства или, что часто случалось, его план и предназначение.

Поэтому наилучшей стратегией для заказчиков строительства, заинтересованных в том, чтобы оно случилось, было то, что они, собственно, и делали: на первом этапе максимально быстро рыли котлован под стройку и осваивали нулевой цикл. Это стоило достаточно дорого (20 % строительства), но не требовало создания значительной производственной, жилищной и социальной инфраструктуры. Для вышестоящих организаций, выделивших средства (Госплан, Госбанк), это был сигнал,