Шрифт:
Закладка:
Артем старался не торопить события и намеренно не спешил переводить разговор в интересное для себя русло — больше слушал байки да сплетни из жизни клана Димма. Тот факт, что в Поднебесье знали о смерти Артема (точнее, о принесении его в жертву) сам по себе уже о многом говорил. Люди Поднебесья приняли это знание и не считали его чем-то из ряда вон выходящим. Да и с чего бы? Просто еще один эпизод, послуживший основой для сказки. И на том спасибо, далеко не все случившееся становится фольклором — судьбы тысяч и тысяч людей просто обрываются в положенный срок и постепенно блекнут в памяти тех, кто пока жив. Так было всегда и так было везде, даже на Земле с началом информационной эпохи. В особенности после ее начала. Артем вообще считал, что с этих времен человеческая память стала короче и мельче.
Человечество накопило и хранит прорву информации, но процент той, к которой обращаются повторно — ничтожен. Мало кто находит в себе силы хоть раз перелистать снимки и записи из последнего отпускного вояжа, чаще всего это навечно ложится в память кристаллов и годами пылится в чехлах или ящиках столов, так более и не попадая в ложе считывателя.
Сидели допоздна. Артем еще дважды нырял в кладовую за веселящим.
Пацана быстро сморило и он свернулся калачиком на сосновых лапах недалеко от костра. ло Рой укрыл его плащом. Часа через полтора и сам ло Рой начал клевать носом, а потом сполз с бревна и уснул. Последний из оставшихся в сознании гостей — ло Вадди — укрыл старика своим плащом, совершенно тем же движением, которым старик недавно укрывал подростка.
Артема с ло Вадди хватило еще минут на сорок, которые запомнились смутно и фрагментарно. А пробудился Артем главным образом от нестерпимой жажды.
Судя по солнцу, было около полудня. Посреди остатков вчерашнего угощения бесстыдно пировал молодой енот. Ни гостей, ни их скудных охотничьих пожитков у погасшего кострища Артем не обнаружил. Зато нашел упряжь для крыльев, аккуратно зажгутованную в кольца и сложенную на свежем листе лопуха. Ремешки были явно собранные с бору по сосенке, разной выделки и изношенности, но откровенно истертых не было вовсе. Добротный, хоть и разнобойный комплект, который несомненно должен был Артема порадовать, только не прямо сейчас, а чуть позже.
Мех с водой Артем искать не стал, кое-как поднялся на ноги и побрел к лианам-водянкам, благо росли они совсем рядом. Точнее, это Артем поселился невдалеке от них. Сейчас он тихо радовался этому факту, поскольку в организме полыхало адское пламя.
Многовато вчера выпили, пусть и на радостях. Предыдущее злоупотребление алкоголем закончилось пробуждением на абсолютно пустом лайнере и в конечном итоге привело Артема в Поднебесье без шансов когда-либо вернуться на Землю. Даже во время первых чернейших депрессий Артем не давал себе воли и не позволял перебирать. А вчера как-то все само собой получилось — по человеческому обществу истосковался, что ли? Возможно. Слабость, конечно. Понятная, но тем не менее непростительная. Ему бы Тана со сказочником отыскать и возобновить поиски капитанского кристалла, а не квасить с залетными охотниками из чужого клана. Хотя, упряжью, например, Артем в результате разжился, а это еще одна степень свободы, на текущий момент, прямо скажем, немаловажная.
Утолив жажду, Артем почувствовал себя получше и как следствие прекратил сеанс самоуничижения. Ладно. Перебрал — и шут с ним. Иногда не то, что можно, а даже и нужно, нервы-то не железные. Напряжение следует время от времени заземлять, а в его положении выбор релаксантов не слишком-то велик. По-хорошему, и нет его, никакого выбора.
«Теперь будет, — внезапно подумал Артем, вспоминая подаренную упряжь и прежние свои полеты на крыльях. — Высота лечит, если не панибратствовать с нею».
В этот день он решил даже близко не подходить к крыльям — пусть весь хмель как следует выветрится из организма. Да и не следует кидаться очертя голову за третью кромку, сначала хорошо бы вспомнить все, чему научил его ма Фидди. Проверить тело, рефлексы, снова ощутить себя летателем, сначала на Листе и только потом в реальном полете.
Два дня он собирал из разрозненных ремней и петель рабочий комплект летателя. Потом еще день скрупулезно подгонял по размеру каждый ремешок, потеряв счет вывязанным и распущенным узлам. Несколько дней освежал мышечную память, а заодно и непогоду переждал: редкую в Поднебесье грозу с ливнем. Лес неслабо оросило, но потом облачность ушла вниз, а Лист завис в слое белесой дымки, чуть выше свинцово-серой пелены набрякших влагой туч. Снизу сверкало и громыхало. Но в конечном итоге погода установилась самая что ни на есть лётная: голубой купол неба, ни облачка, ветер умеренный и ровный, восходящих потоков сколько угодно — летай не хочу. Артем рискнул и полетел.
Не произошло ничего плохого, тем более, что он оставался собранным и осторожным. Тело все помнило, а к новой упряжи Артем привык минут за десять. От Листа далеко не улетал, позакладывал виражи часика полтора на расстоянии прямой видимости и вернулся. Плечи и бедра с непривычки приятно ломило.
И все-таки что-то было не так.
Из головы никак не шла непонятная поспешность, с которой убрались с Листа недавние гости. Вроде бы хорошо так посидели, и угощение получилось на славу. Почему прямо с утра улетели, даже не разбудив?
Неужели Артем что-то сделал неправильно, не по обычаям?
Так и не придя к определенному выводу, Артем заякорил крылья, свернул упряжь, вернулся на стоянку и прикинул чем можно подкрепиться. От недавнего угощения кое-что еще оставалось и, оценив запасы, Артем решил на скорую руку сварганить себе похлебки а-ля мясная солянка.
Кроме того, он впервые покосился на ополовиненый мех веселящего, до того затянутый петлей и подвешенный в полости-чулане. Вскрытая брага долго не живет. Несколько дней уже
