39–40. Первое такое: когда мой муж умрет, пусть его дух, о моя божественная мать, не покинет свои покои, расположенные в этом дворце. Второе желание такое, о великая богиня: я прошу, чтобы, когда бы я ни молилась тебе, ты бы всегда благословляла меня своим присутствием.

41. Выслушав желания царицы, Мать всей земли сказала: «Да будет по-твоему», – и пропала, как поднявшаяся волна сливается с океаном.

42–43. Царица, получившая благословение богини, была переполнена радостью и блаженством, как радуется олениха, заслышав звуки музыки. Недели, месяцы, времена года проходили друг за другом, и вращалось на оси лет колесо времени со спицами дней, подталкиваемое летящими мгновениями.

44–49. Как пропадают жизненные соки в сухом осеннем листе, так однажды проявленное сознание покинуло тело царя. Когда от жестокой боевой раны он скончался в своих покоях, царица погрузилась в глубокие страдания, как лотос вянет во время засухи. Бутон ее губ побледнел от ядовитого веяния скорбных вздохов; казалось, она сама близка к смерти, словно лань, раненная стрелой охотника. Огонь ее жизни потух со смертью мужа, как весь дом погружается во тьму, когда прекращает гореть светильник. Она скоро истаяла, утратив присущую ей юную свежесть, как быстрая полноводная река, высыхая, становится мутной и грязной. Она то горестно причитала, то замолкала, как безгласная. Несчастная царица призывала свою смерть, словно белая лебедь, потерявшая супруга.

50. Небесная богиня Сарасвати увидела безмерные страдания тоскующей женщины, и ее милосердие было подобно дождю для рыбы, что задыхается в пересыхающем пруду.

Такова сарга шестнадцатая «Загробная история. Печаль царицы» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 17. Загробная история. Несуществующее царство.

Сарасвати сказала:

1–3. Мое дитя, покрой тело своего мужа грудой цветов и поддерживай его в таком состоянии. Ты снова обретешь супруга: цветы останутся свежими, и его тело не будет разрушаться. Твое замужество скоро возобновится. Его живая душа, прозрачная как пространство, никогда не покинет эти дворцовые покои.

Васиштха продолжил:

4–7. Чернобровая царица услышала эти слова и ободрилась вместе со своим окружением, как измученный лотос радуется воде. Засыпав тело мужа множеством цветов, она почувствовала некоторое облегчение, как нищенка рядом с сокровищем. В полночь того же дня, когда все окружение погрузилось в сон, ничего не слыша, она молилась богине знания чистым сосредоточением своего ума, пребывая в печали в покоях дворца.

Явившись, богиня вопросила:

8. Мое дорогое дитя, почему ты вспомнила обо мне? Почему ты страдаешь? Иллюзия сансары – глупость, подобная воде в мираже.

Лила спросила:

9. Скажи, где сейчас находится мой муж, каков он и что он делает? Не видя его рядом с собой, я не могу жить.

Сарасвати ответила:

10–12. Есть три типа пространств: пространство ума, пространство чистого Сознания и материальное пространство. Знай, о красавица, что пространство чистого Сознания – самое тонкое и пустое из них. Твой муж находится в пространстве чистого Сознания, будучи неделимым с ним. Хотя он и не существует здесь, но там его можно видеть и потому воспринимать. Знай, то, что остается в середине, когда ограниченное сознание передвигается из одного места в другое, и есть пространство Сознания, о красавица.

13–14. Если ты отречешься полностью от всех мыслей, ты, без сомнения, обретешь состояние истины и понимания сущности всего. Это достигается полным осознанием несуществования мира, и никак иначе, но ты, красавица, получишь это по моей милости.

Васиштха сказал:

15–16. Произнеся это, богиня вернулась в свою высочайшую божественную обитель, а Лила без усилий погрузилась в нирвикальпа самадхи, глубокое сосредоточение безо всех отвлечений. Она в одно мгновение оставила клетку ощущения своей отдельности и собственное тело, попав в пространство Сознания, как взлетевшая в небо птица оставляет гнездо.

17–21. Оказавшись в этом пространстве, царица увидела здесь своего мужа, окруженного другими царями и раджами. Он восседал на троне, покрытом львиной шкурой, а окружающее его собрание приветствовало его криками: «Да здравствует царь!» – и оказывало ему всевозможные почести. Царский дворец был украшен флагами и цветами, у главного восточного входа расположились во множестве мудрецы, дваждырожденные и риши. У южного входа собрались в большом числе цари и правители, у западных ворот – прекрасные женщины. У северного входа сгрудились слоны, лошади и колесницы.

21–25. Один из слуг доложил царю о войне на юге, о боевых действиях, начатых царем Карнаты в восточных странах, о победе царя Сураштры над всеми варварами на севере и о том, что весь народ Танганы захвачен царством Малы. Здесь же принимали посла Ланки, прибывшего с гор, что расположены на берегу южного океана. Сиддхи с горы Махендра, что на восточном берегу, описывали небесный Ганг; посол с северных берегов рассказывал о Гухьяке, хранителе богатств. Посланцы с восточного берега океана описывали закат; бесчисленное количество различных правителей в превосходных одеждах заполняли весь двор.

26–28. Брахманы читали мантры у жертвенных костров, и их голоса заглушала музыка. Звукам хвалебных од придворных поэтов вторили трубные крики слонов. Шум речи и песнопений поднимался к небесам; в воздухе плавали клубы пыли, поднимаемой множеством лошадей, слонов и повозок. Наполненный запахами цветов, камфары и благовоний, дворец походил на душистую гору. Во дворе было не счесть подарков, доставленных со всех концов света.

29–30. Слава и величие царя были подобны облаку душистой камфары, сияющей горе, достигающей небес, соединяющей землю и небесный рай и затмевающей своим блеском свет солнца. Правители были вовлечены в исполнение возвышенных и благородных обязанностей и в решение повседневных вопросов; лучшие строители планировали возведение новых городов.

31–33. Усердная в практиках царица, будучи пространством, легко, подобно туману в воображаемом лесу, переместилась в приемные покои царя, состоящие из пространства. Она находилась прямо перед присутствующими, но они ее не замечали, поскольку она была подобна воображаемой девушке в голове мечтателя. Они не видели ее, хотя она была прямо перед ними, как невозможно увидеть воздушный замок в фантазиях другого человека.

34–37. Она узрела рядом с царем всех своих былых придворных и слуг, как будто попавших сюда из их города. Те же места и те же дела, те же юноши и те же дворцовые девушки, те же самые советники и придворные, те же правители и те же ученые, те же поэты и те же слуги. Здесь были пандиты, друзья и жители – те же и одновременно другие; дела и занятия – такие же, но другие.

38–40. Был полдень. Место, наблюдаемое царицей, со всех сторон окружал густой лес, на небесах были солнце, луна и облака, и ветер далеко разносил разные звуки. Она видела земли, деревья, реки, горы, леса, города, деревни и другие поселения. Царю было всего шестнадцать лет, он оставил свои прошлые годы и старость; он был весел и юн, окруженный свитой и всеми горожанами.

41–44. Увидев все это, прекрасная царица обеспокоилась: не мертвы ли все обитатели их города. По благословению богини Сарасвати она снова вернулась в свои старые покои. Там она узрела тех же людей спящими в ночи. Царица разбудила глубоко уснувших служанок и, пожаловавшись на свое беспокойство, приказала созвать собрание: «Если я буду рядом с великим троном моего мужа и увижу своих подданных, тогда мое сердце успокоится, и никак иначе».

45–48. По ее приказу все