Зачем я так поступил?

Логично же — дабы доказать себе, что мне под силу сохранить хоть немного совести, что со мной не всё еще потеряно. Может на самую малость, буквально на пару процентов, но я остался человеком.

Солдат ребенка не обидит.

Бесчестный человек не имеет морального права, обесчестить такую светлую и добрую девушку как Инга. Если бы осмелился, то этот грех на плечах, согнул бы мне позвоночник.

Я ходячий труп, бесперспективный вариант на жизнь. Я тот солдат, что не просто не знает слов любви, мне строго-настрого запрещено даже заикаться о ней. Светлые чувства придумали не для солдата, вредно ему лезть в эти дебри…

— Идиот надутый! Я же люблю тебя! В слезах вопила Инга.

— Я не знаю, что ты себе выдумал, но ты хороший! Ты особенный! Она.

— С тобой я и вправду чувствую себя маленькой девочкой… Всё.

— Я хочу тебя дождаться! Не унималась.

— Не советую, мне будет плевать на тебя уже завтра. Я резко обернулся и показал ей ад в своих зрачках.

Глупая ты еще… Не заслужила такое горе… Зачем влюбляться в того, кто даже если не сегодня — завтра, но обязательно умрет. Я-то ладно, сдохну и мир на мне не закончится, всем будет насрать. А вот ты мучайся вдовой остаток долгой жизни, почему долгой? Потому что я желаю тебе долгих счастливых лет, моя дорогая…

Я ушел не оборачиваясь, чтобы никто не видел соленых слез… Капельки стекают на больную щеку и щиплют…

Сердце вроде бы на месте, но рвет кожу вена на виске…

Маленькая язва… Спасибо за то, что напомнила, какого это любить и быть любимым. Мне бесконечно лестно, что я тебе понравился. Ты осчастливила, окрылила и стала частью моей жизни, хоть и не так как планировала…

По прибытию меня тепло встретили, думаю так даже матери не радуются грудничкам, когда их приносят на первое кормление… За время отсутствия, четверо из подчиненных погибли, но я своё уже отревел и потому стойко воспринял печальные новости и уже занялся обучением новеньких прибывших на замену.

По обстановке доложили, что враг окопался в городе. Маги закрепили позиции по периметру и магическим зрением фиксируют наше наступление за много километров. Это значит, что ни о какой внезапности не может идти и речи.

Нужно идти на прорыв большим количеством сил… Другими словами — это означает, что каждый второй или третий из нас обязательно погибнет. Перед командирами поставлена задача — забросать противника трупами.

Я был первым добровольцем, кто поведет отряд в последний путь.

Есть две причины.

Первая — хороший кровопролитный бой, именно то, что мне нужно сейчас, дабы облегчить голову.

Вторая — собственная жизнь стала еще безразличнее.

Долго с нами церемонится не стали. Прорыв обороны назначили уже следующим днем, словно я единственный кого не хватало для безрассудной задачи.

Всей армией ждали выписки…

И вот мы бежим на перегонки со смертью с винтовками наперевес. Все же оружие не так приятно обнимать, как женщину, хотя и то, и то может загнать мужчину в могилу.

Мы армия.

Мы войско.

Мы орда и мы кричим — В бой! Назад пути нет! Это он верно подметил, отступать некуда — застрелят свои же…

Главнокомандующий Искариот создал специальное формирование людей, противоборствующих трусости. Нам еще на берегу выписали предупреждение, что живым обратно вернутся варианта нет.

Первая воздушная пуля из стана врага пронзила бедро члена моего отряда, он упал и застонал. Второму повезло еще меньше, парню снесло кусочек черепушки, глаза вывалились и болтаются в районе носа на кровяной нитке. Третий упал на заостренные пики головой вниз в заботливо вырытой яме.

Приготовились к нашествию сволочи…

Снова смерть, боль, слезы, кровь… Кто-то захотел жить больше других и побежал назад, я уже слышу выстрелы с нашей стороны. Идиот не поверил, что его могут убить свои. Я и другие тертые калачи сразу поняли, что шутить с нами никто не собирался, мы не представляем бОльшей ценности чем грязь под ногтями.

Союзнички даже колючую проволоку растянули…

Только самые обстрелянные осознают безнадежность ситуации и рвутся вперед. С нами всегда обращались как со скотом, и солдаты привыкли, что их жизнь частная собственность командования. Судьба человека ничего не стоит, она дешевле патрона…

— Вперед мои хорошие! Я хоть и командир младшего звена, но отношусь к таким же уцененным людям.

Ветераны бегут под прикрытием машин пехоты и танков, а самые заторможенные и несообразительные стоят как слепые котята и мяукают.

Скоро их сожгут…

Кстати о поджогах…

Пахнет палёной плотью, обугленными костями. Люди падают штабелями и гибнут от болевого шока. После битвы будет очень непросто распознать профиль друга в подкопченном куске плоти.

Самое поразительное — Я чувствую себя как дома, тут спокойней чем в безопасном госпитале, никаких душевных переживаний… Сердце больше не тревожится… Все же крокодилу нельзя покидать родное болото.

Впереди вражеское построение.

Плотная стена магов по очереди кастуют заклинания. Как только последний в строю отстреляется, отряд подменяет следующая партия и так по кругу… Мощные земляные валы, пламя и электрический ток укорачивают человечьи ряды. Наши пули и снаряды ударяются об энергетические щиты и не наносят особого ущерба.

Достойные противники…

Мы затаились в небольшой яме. Кто-то для успокоения и избавления от стресса грыз ногти, другие ковыряли в носу пока кровь не пойдет, расчёсывали и царапали язвы на теле.

Слабые нынче солдаты…

Еще не усвоили главную истину — умереть не страшно, страшно жить.

— Съебались отсюда пока нос набок не упал! Аскер по достоинству оценил нашу передышку.

Люди вставали и умирали, бежали и умирали, умирали пока умирали… Вот и вся бесхитростная тактика, маги постепенно изматывались и исчерпывали резервы. После преодоления половины пути Аскер сообщил, что Искариот лично придумал гениальный способ прорыва.