Шрифт:
Закладка:
К счастью для тех, кто искал совершенствования, были примеры деятелей сильного духа, как в истории России, так и в обыденной жизни, среди незнаменитых или не очень знаменитых людей.
Слава им, сохранившим дух русского флота!
Во всяком деле побеждают только сильные духом.
Слабый всегда найдет повод признать задачу неосуществимой. А раз так — зачем мучиться, рисковать, тратить силы? Ведь все равно, ничего не получится! И озвучивается резюме: «Мы не можем!»
Да, слаб человек, и не все способен осуществить, к чему зовет его долг или чего требуют обстоятельства. Но человеческая жизнь осуществляется в преодолении трудностей. Заранее отказываться от успеха в предприятии — значит еще до исхода боя обречь себя на поражение.
Вспоминаю, как где-то в конце девяностых тонула у родного 94-го причала плавучая мастерская. Это стоечное судно водоизмещением более тысячи тонн, длиной более 60 м с угловатым корпусом из железобетона и двухъярусной надстройкой.
Часть палубы уже ушла в воду. Почти все отсеки были залиты забортной водой. В палубе было много всяких вырезов, больших и малых, через которые вода беспрепятственно вливалась внутрь корпуса. Счет шел на минуты. Шансов почти не оставалось. Сам воздух был пропитан тоской и безнадежностью.
Операцией командовал легендарный Заборщиков. Под его руководством аварийная партия вручную затаскивала в цеха тяжелые стальные листы, закрывала ими большие вырезы, набивала песком мешки и делала из них плотину на пути вливающейся воды. Если бы народ дрогнул и хоть на момент перестал верить в успех предприятия, мастерская благополучно затонула бы, палуба вся ушла бы под воду. Трудоемкость подъема этого плавучего сооружения с глубины 6 метров была бы на порядок выше, нежели спасательной операции.
Плохо было то, что судовая вахта поздно подняла тревогу, и просто могло не хватить времени на спасение откачкой воды. Только целеустремленная работа на пределе сил спасла положение. Плавмастерская сначала перестала погружаться в воду, а потом медленно пошла на всплытие.
Вспоминается и другая плавучая мастерская, затонувшая в гавани Канонерского судоремонтного завода. Было это в две тысячи десятом году. Весила она со всем оборудованием, станками и расходными материалами около 1400 тонн.
Корпус полностью ушел в воду. Глубина по носу была около трех метров, а по корме — все двенадцать. Мы могли рассчитывать на плавкран грузоподъемностью не более 300 тонн для выноса кормы. Основную подъемную силу решили обеспечить откачкой воды из отсеков железобетонного корпуса. Судно было затоплено через раскрытые иллюминаторы. Повреждений обшивки корпуса не предполагалось. Поэтому поочередно с носа в корму мы стали герметизировать отсеки и погружными электронасосами (нашими любимыми «сотками») через импровизированные шахты откачивать воду из отсеков.
Таким образом, был благополучно осушен форпик. Палуба в носу вышла из воды. Но уже следующий за форпиком отсек плохо пошел на откачку. Несмотря на тщательную герметизацию палубы и переборки третьего отсека, поступление воды превышало возможности трех насосов.
Мы в помощь «соткам» смайнали насос помощнее и обнаружили фонтан воды, бьющий из днища. Водолазы размыли в этом месте грунт более, чем на половину ширины корпуса. Оказалось, что судно насажено днищем на сваю, как жук на булавку. Водолаз выпилил кусок сваи и вынул из пробоины то, что торчало внутри отсека. Сегодня это пособие украшает наш учебный класс.
На пробоину завели жесткий пластырь, а после осушения отсека поставили бетонную заделку. Пошли дальше. И все пошло, как в сказке — чем дальше, тем страшнее.
По ходу работ нос постепенно все больше задирался. Все больше смещались в корму все незакрепленные грузы в отсеках — а их было немало. Между некоторыми отсеками были устроены в водонепроницаемых переборках двери. Водолазы шли в захламленные отсеки. Задраивали двери, герметизировали их по контуру. Попутно обнаружилось немало технологических отверстий в переборках, не заделанных или заделанных очень легкомысленно. Их тоже пришлось герметизировать. При таком дифференте сооружение, расшевеленное откачкой и переменами уровня воды в гавани, ползло кормой под причал, пока не уперлось в сваю причала.
Теперь прямой подъем кормы был невозможен без повреждения причала и судна. Дифферент достиг 15 метров. Стало трудно ходить по объекту.
Вдобавок в месте контакта корпуса с грунтом сложилась классическая ситуация, описанная в учебниках по судоподъему: плоское днище намертво притерлось к глине склона. Не хочется утомлять техническими подробностями невинных сухопутных читателей, на благосклонное внимание которых я все-таки рассчитываю, но достаточно сказать, что в конкретном случае требовалось приложить к корме судна до двух тысяч тонн, чтобы оторвать ее от грунта. В нашем распоряжении таких сил не было. Да мы и не собирались их прикладывать к железобетону корпуса.
Канонерский завод изготовил по нашим чертежам траверсу и подстропные подушки на скулы корпуса. Водолазы отмыли грунт в местах прилегания подушек, а заодно сделали в грунте несколько дыр, напоминающих ходы червей-древоточцев. Затем мы остропили корму и поставили на подъем ее 175-тонный кран Адмиралтейского завода. Стальными тросами, заведенными с носа объекта, нарушили окончательно сцепление днища с грунтом и вытащили корму из-под причала.
Параллельно продолжалось осушение отсеков судна. Но пока корма сидела на грунте, каждый следующий отсек давался все труднее. И работать было все тяжелее, и по расчетам подошла к допустимому пределу общая прочность сооружения и местная прочность поперечных переборок и палубы. Был момент, когда многим казалось, что мы не сможем поднять мастерскую. Не хватит может совсем немного. Но не хватит.
Однако дух основного состава был достаточно высок. Мы знали, что победим. И, может, поэтому, сомневающиеся не афишировали свои сомнения.
Ахтерпик и два последних отсека мы решили осушать не откачкой, а отжатием воды при помощи сжатого воздуха. Произвели все подготовительные работы. Набили гини плавкрана. Пошел воздух. И корма, наконец, оторвалась от грунта. Крану не понадобилось
