Незадолго до этого события в Париже был разоблачен крупный заговор против бургундских властей, в котором принимали участие представители духовенства, ремесленники, торговцы. Жанна хочет обменять плененного Франке из Арраса на одного из участников этого заговора — некоего Жака Гийома, однако вскоре узнает, что Жак был казнен. Тогда Жанна не «приказывает отрубить голову» своему пленнику, а принимает решение передать его в руки бальи Санлиса, который требовал выдачи д'Арраса как преступника. После двухнедельного уголовного процесса Франке из Арраса был осужден и казнен.

2. Никакой дубинки в снаряжении Жанны не было. Что касается «жестокости» Жанны, то можно привести массу примеров того, как она относилась не только к своим солдатам, но и к вражеским.

После первой победы, по словам Жана Паскереля, «когда форт Сен-Лу был взят, англичане были умерщвлены там во множестве. Жанна премного сокрушалась, когда слышала, что они умерли без покаяния, и жалела их очень. Там же, на месте она исповедовалась. Она приказала, чтобы я пригласил целую армию поступить также, во имя благодарности Богу за победу, только что полученную».

В битве за Турель Жанна, получившая ранение и вернувшаяся в бой, кричала английскому военачальнику: «Класидас! Класидас! подчинись, подчинись Королю Небес! Вы назвали меня шлюхой, но я имею большую жалость к вашей душе, и к вашим людям». В это мгновение Класидас, полностью вооруженный с головы до пят, упал в Луару, где и был утоплен. Жанна, тронутая такой его смертью, начала оплакивать душу Класидаса, и всех других, кто, в большом числе утонули, в то же самое время, что и он».

Луи де Кут на Оправдательном процессе описал эпизод, произошедший после битвы при Патэ. «К концу дня я застал ее там, где рядами полегли мертвые и умирающие. Наши солдаты смертельно ранили английского пленного, слишком бедного, чтобы заплатить выкуп. Жанна издали увидала это злое дело; она примчалась туда вскачь и послала за священником, а сама положила голову умирающего врага к себе на колени и старалась облегчить ему последние минуты нежными словами утешения, как сделала бы родная сестра, — и слезы сострадания струились по ее лицу».

«Своих солдат, отправившихся накануне сражения к гулящим девкам, она разбранила. Оседлав коня, Жанна гонялась за путанами по лагерю и даже сломала об их спины знаменитый меч, доставшейся ей от ее действительного отца Луи Орлеанского»[1].

Прошу обратить внимание на совершенно омерзительные интонации, которыми описана вышеприведенная сцена.

Герцог Алансонский на Оправдательном процессе действительно утверждал, что Жанна сломала свой меч о спину девушки из Оксера или Сен-Дени, но Луи де Кут категорически опроверг это заявление в своих показаниях: «Она не хотела, чтобы в армии находились женщины, и однажды около Шато-Тьерри, увидев девицу, прогнала ее, пригрозив мечом, но она не ударила ее, ограничившись тем, что мягко и сдержанно посоветовала ей не появляться больше среди воинов, иначе она, Жанна, примет против нее меры».

«Разоблачение» — 8.

Жанна д'Арк не была сожжена.

Кульминационным моментом в мероприятиях по дискредитации имени Жанны Девы является попытка изъять из ее жизни главный подвиг — духовный, и главную победу — победу над страхом смерти.

«Историкам все это давным-давно известно. В том числе — что Жанна вовсе не была сожжена на костре: ведь королевская кровь священна (счет казненным августейшим особам открыли впоследствии несчастные английские Стюарты — сперва Мария, а потом Карл I); монарха или принца крови можно низложить, пленить, заточить, убить, наконец, — но никоим образом не казнить.

До февраля 1432 года Орлеанская дева пребывала в почетном плену в замке Буврей в Руане, потом была освобождена, 7 ноября 1436 года вышла замуж за Робера дез Армуаза и в 1436 году вновь возникла из небытия в Париже, где была и узнана былыми сподвижниками и обласкана Карлом VII (нежно обняв ее, король воскликнул: «Девственница, душенька, добро пожаловать вновь, во имя Господа…»). Так что легенда об ее аресте как самозванки создана трудами приверженцев мифа. Скончалась Жанна д'Арк (теперь уже дама дез Армуаз) летом 1449 года. Знают об этом все — кроме тех, кто не хочет знать.» [5]

«Где бы она ни находилась, везде пользовалась привилегиями рыцаря королевской крови. Вот удивительно! Уж враги-то должны были разоблачить жалкую крестьянку и обращаться с ней соответственно. Куда там! Даже пребывая в руках англичан, Жанна находилась в гораздо лучших условиях, чем могла бы рассчитывать дочь «бедного пахаря»[6].

«Англичане поместили Жанну в замок Буврей в Руане. Туда же сразу приехал герцог Бедфордский с супругой Анной Бургундской. Местом заключения Девственницы и стал этот Королевский покой. У нее была там комната с постелью»[6]

Два слова по поводу «почетного плена» и условий содержания Жанны в Буврее. «Согласно осуществленной реконструкции в толще стен было три ниши: первая — окно, на котором, без сомнения, была решетка, вторая — для отхожего места и, наконец, третья, должно быть, непосредственно сообщалась с лестницей и, поскольку выходила, вероятно, на бойницу, давала возможность тому, кто там находился, слышать все, что говорилось в комнате, оставаясь незамеченным. Возможно также, что наблюдение осуществлялось и через пол, отделяющий эту комнату от помещений третьего этажа. Охранял Жанну в основном королевский конюший Джон Грей, которому помогали два англичанина: Джон Беруайт и Вильям Талбот. Всех троих заставили поклясться на Библии в том, что они будут бдительны и никого не допустят к узнице, не получив предварительно разрешения лично от Кошона или же от Уорвика, хозяина замка. Известны и другие помощники Грея, например «пять англичан самого низкого происхождения, те, кого по-французски называют «скандалистами» (от этого слова происходит глагол «скандалить», что достаточно показательно)» [4].

«Не полагаясь на прочность стен и бдительность стражи, Уорвик приказал заковать заключенную в кандалы; их снимали, когда Жанну выводили на очередной публичный допрос. Днем ее опоясывали цепью длиною в пять-шесть шагов, которая крепилась к массивной балке. Все эти меры предосторожности были вызваны не только жестокостью тюремщиков, но и их страхом перед колдовскими чарами Жанны: боялись, что «ведьма» ускользнет» [11].

В таких невыносимых условиях Жанна будет находиться почти полгода, до самого дня казни.

«Уже то, что Жанну поместили в один из руанских замков, было нарушением правил: поскольку обвиняемая должна была предстать перед инквизиционным трибуналом, ее надлежало содержать в женском отделении церковной тюрьмы. Тем не менее, для нее сделали столь необычное исключение»[6]

.

Да, но исключение это было совершенно иного характера, нежели хотят представить ревизионисты. То, что по их мнению, было некоей привилегией, на самом деле являлось