Это было слишком.

Тернер выбежал оттуда, остановился перед другой дверью, гадая, найдет ли он когда-нибудь убежище в этом морге.

Затем к нему протянулись две тонкие руки и затащили в комнату, бросив на пол головой вперед. Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Он поднял карабин, направляя фонарик на нападающего.

Девушка.

Она была обнажена.

Высокая и гибкая, с красиво округленными бедрами, твердой и выпуклой грудью, у нее была прядь рыжих волос, спускавшаяся на одно плечо. Ее губы шевелились, как будто она пыталась подобрать слова.

Тернер убрал палец со спускового крючка.

— Пожалуйста, — сказала она. — Я… меня похитили… пожалуйста, не убивайте меня…

Она упала на колени, рыдая и дрожа. Тернер внимательно ее изучил. Она была очень бледной, но не гнилой и не обесцвеченной. Ее дыхание пахло увядшими розами.

Тернер опустил оружие.

Господи, она была так похожа на Дьердру.

Слишком похожа на Дьердру.

Он знал, что это не она, что Дьердры уже семь лет как нет в живых. Лейкемия. Тернер был с ней все это время. Смотрел, как его любовь, его единственную истинную причину вставать каждый день медленно разъедала болезнь. А потом она умерла, и он резко изменил свою жизнь, вступил в ССЗ, чтобы рассеять часть своей боли, вернуть ее плохим парням и террористам.

Тернер почувствовал холод, жар и растерянность, он не знал, что сказать и как сказать. Потребовалось время, чтобы наполнить легкие воздухом и выдавить несколько осмысленных слов.

Он облизнул губы и сказал:

— Они… они будут штурмовать это место, может быть, уже штурмуют. Я защищу тебя…

Тернер увидел свечу на столе и зажег ее, приветствуя свет и тепло, которые она излучала. Он подошел к женщине.

Она все еще тряслась и хныкала, ее блестящие рыжие волосы падали ей на лицо. Тернер отложил оружие и подошел к ней. Он был удивлен… или, может быть, не совсем… когда она обвила его руками и прижалась губами к его губам.

Он почувствовал ее в своих объятиях, прижал к себе, и она не была мертва, и как такое могло быть? Она тряслась и дрожала под его руками, и он почувствовал, как его член развернулся в его штанах. Иисусe, даже сейчас. Но женщина, казалось, тоже этого хотела, потому что стала целовать его сильнее, просовывая язык в его рот.

Он повернулся и отстранился, сказал:

— Не здесь, мы не можем…

— Пожалуйста, — сказала она, целуя его лицо, его шею. — О, пожалуйста.

А потом ее язык коснулся его уха, она что-то говорила и расстегивала его кевларовый жилет. Тернер помогал ей, стягивая свой комбинезон, и у него закружилась голова, когда она начала гладить его член.

Он взял один сосок в рот, облизывая и пробуя его на вкус, чувствуя, как под кожей распространяется странное тепло. И это было захватывающе и раскрепощающе, и, Боже мой, она была права. Что в такой ситуации могли бы сделать друг для друга лучше мужчина и женщина?

Тернер толкнул ее на спину и раздвинул ноги. Она сцепила лодыжки за его спиной и направила его внутрь, правильно расположив. Но не позволила ему войти в нее. Она схватила его ягодицы, дразня его член своим влажным местом, а затем, глядя ему в глаза с ненасытным аппетитом, с восхитительной силой вонзила его в себя и…

И Тернер закричал.

Закричал, когда его пенис насадился на что-то внутри, разорванный, выдолбленный и разрезанный. Он пытался вырваться, оттолкнуть ее, но ее ноги были обвиты вокруг него, и она цепко цеплялась за него. Он видел кровь на их бедрах, видел бушующий безумный голод в ее глазах.

Как у других.

Крепко сжатый, пытаясь бороться и преуспев только в том, чтобы ранить себя еще больше, Тернер проигнорировал раскаленные добела лезвия боли и почувствовал, как его пальцы коснулись приклада его "Кольта".

Она увидела, как он поднял оружие, и впилась в него неприкрытой, непоколебимой ненавистью. Из ее глаз сочилась грязь, словно это были инфицированные язвы. Тернер снова и снова бил прикладом по ее лицу, пока тот не раскололся, как порез ножом, пока череп под ним не раскололся и не обнажилось то, что было внутри. Черви. Узловатые, извивающиеся кроваво-красные черви двигались в ее мозгу и выскальзывали из глазниц.

Тернер упал с нее, его пенис висел клочьями, кровь стекала по ногам и скапливалась на бедрах. Из него все еще торчали осколки бритв — женщина засунула их внутрь себя. Тернер рухнул на пол и закрыл глаза от агонии, осквернения.

Больше он их не открывал.

* * *

Теперь, когда Сильву увезли на машине скорой помощи, накачав препаратами, потому что это был единственный способ заставить его перестать смеяться над замечательной шуткой, которой он пытался поделиться с остальными, главным стал Руньон.

Он не хотел быть главным.

Он был в коммуникаторе, когда поступили сообщения сначала от Красного и Синего отряда, а затем от Зеленого.

Руньон не хотел в это верить, он чувствовал, что медленно сходит с ума, но, учитывая тот факт, что от подразделений ССЗ не было новостей уже почти тридцать минут, у него не было выбора.

Что-то произошло в комплексе.

Как бы то ни было, этого было достаточно, чтобы уничтожить двенадцать высококвалифицированных и высокомотивированных мужчин. Убить их и заставить замолчать. И у Руньона было чувство, что это намного хуже, чем обычные культисты.

Итак, Руньон сплотил свои войска — два резервных подразделения ССЗ, около тридцати заместителей шерифа и государственных военнослужащих, а также пехотный взвод с местной базы Национальной гвардии. Вооруженные, взбешенные и напуганные, они строем двинулись по территории. Бронетранспортеры повалили заборы из колючей проволоки, и армия Руньона последовала за ними.

Вот-вот должна была начаться осада.

Примерно в это же время зомби начали выходить из лагеря. Зомби под предводительством Красных, Зеленых и Синих бойцов, у которых все еще были конечности. Живые мертвецы сыпались из больной туши комплекса, как черви из свинины.

И началась настоящая битва.

Перевод: Александра Сойка

Ритуал соломенной ведьмы

Tim Curran, "Eulogy of the Straw-Witch", 2011

Именно в округе Бун, штат Небраска, Стрэнд впервые услышал рассказ о Мисси Кроу, старой соломенной ведьме, которая могла поднимать мертвых из могил. И если бы не тот факт, что мама Люсиль умерла от чахотки не более двух дней назад, Стрэнд, вероятно, не вспомнил бы эту ​​историю.

Он никогда раньше об этом не думал.

В округе Бун летом жарило, как на сковороде, а с декабря до первой оттепели погода была холодной, снежной и суровой. И, возможно, эти крайности что-то сделали там с людьми. Выжгли им мозги и вложили в голову разные забавные вещи. То, за что им может быть стыдно днем.

Но не