Шрифт:
Закладка:
— Потерпите меня еще пять минут, — попросил ее капитан и набрал номер дежурной части Управления внутренних дел.
Назвав свое имя и звание, он попросил дежурного узнать, не было ли только что вызова на пожар в деревне неподалеку от Ольхового.
Дежурный отключился на несколько минут, а потом соединил Шерстоухова с оперативником, который выезжал на этот пожар.
Капитан выслушал коллегу и повернулся к Жене.
— Все так, как вы сказали, — проговорил он настороженно. — Действительно, рядом с поселком Ольховое сгорел деревенский дом. На месте пожара найдены два трупа…
— Два? — переспросила Женя. — Должно быть три!
— Два, — повторил капитан. — Один труп найден во дворе дома, он не обгорел и был опознан как Анатолий Бочанок, вор-рецидивист, находящийся в розыске. Причина смерти — удушение. Так что вы не ошиблись, это почерк нашего Душителя…
Капитан выразительно взглянул на Женю и продолжил:
— Второй труп найден на пожарище, обгорел довольно сильно, но по татуировкам и прочим приметам предположительно опознан как дважды судимый Виктор Харитонов по кличке Хряк. По сведениям наших коллег из небольшого городка, Харитонов принадлежал к ОПГ, возглавляемой Ломом…
— ОПГ? — переспросила Женя. — Что это?
— Организованная преступная группировка, — проговорил Шерстоухов, поморщившись. Он не представлял, как можно не знать таких простых вещей.
— А Душитель? — взволнованно спросила Женя.
— Больше никого на месте пожара не найдено — ни живого, ни мертвого.
— Значит…
— Значит, Душитель выжил и ушел с места преступления.
Жене показалось вдруг, что в квартире потянуло ледяным холодом. Холодом смерти.
Душитель жив…
А это значит, что он может в любую минуту прийти за ней.
Женя теперь уже окончательно осознала ту мысль, что она подсознательно поняла в тот самый момент, когда увидела во дворе деревенского дома гибкую стремительную тень, — Душитель пришел в тот деревенский дом только из-за нее. Его нисколько не интересовали ни люди Лома, ни Кристина. Ему была нужна она, Женя.
Почему?
Потому что он каким-то непонятным способом узнал, что она нашла ключ и записку в индийских шкафчиках профессора Шемаханова.
Другого объяснения Женя не могла придумать. Другого объяснения просто не было.
Но как он мог это узнать?
Может быть, ему что-то сказала та женщина из Музея восточного искусства…
Женя подняла глаза и встретила настороженный взгляд капитана Шерстоухова.
— Вы мне ничего не хотите сказать? — спросил капитан.
— Ничего, — ответила Женя и отвела взгляд.
— Ну, смотрите… — Капитан поднялся из-за стола. — А теперь мне действительно пора оставить вас в покое.
— Да, пора… — как эхо, ответила Женя.
— Спасибо за чай!
Женя закрыла за Шерстоуховым дверь и вернулась в свою комнату.
Если полчаса тому назад она хотела как можно скорее выпроводить назойливого полицейского — теперь, после того, как узнала, что Душитель выжил и исчез, ей страшно было оставаться одной в квартире. Тьма за окном казалась ей живой и угрожающей, Жене мерещились в этой тьме янтарно-желтые глаза убийцы…
Однако усталость взяла свое.
Женя прилегла на диван, не раздеваясь, — и тут же заснула.
Ей снился густой незнакомый лес.
Не лес — джунгли, полные птичьих трелей и шороха листьев под чьими-то мягкими крадущимися шагами, полные стрекота и шипения, полные далекого рычания и воя, полные напряженной и опасной жизни. Жизни, которая переплетена со смертью тесно и непримиримо.
Внизу, под ногами у Жени, ярко-желтая лягушка сожрала какое-то зазевавшееся насекомое — и тут же на эту лягушку напала змея. Она заглотила лягушку целиком, та еще билась внутри змеи в последних предсмертных конвульсиях — как вдруг с ветки дерева сорвалась большая черная птица, ударом клюва размозжила голову змеи, схватила ее поперек извивающегося туловища и понесла в свое гнездо.
И тут же среди листьев мелькнуло гибкое тело леопарда…
В голове Жени внезапно всплыли строчки давно забытого стихотворения — «Природы вековечная давильня соединяла смерть и бытие в один клубок…»
И тут шорохи и трели, рычание и вой внезапно стихли, на джунгли опустилась напряженная, пронзительная тишина.
Птицы и насекомые, змеи и животные затихли, попрятались по своим норам, гнездам, укромным щелям.
Женя замерла, вслушиваясь в эту тишину, пытаясь понять ее причину.
И поняла.
Джунгли затихли в страхе перед чем-то или кем-то, более опасным, чем ядовитая змея, более могучим, чем бешеный слон, более кровожадным, чем острозубый тигр.
Где-то далеко послышались приближающиеся шаги.
Женя замерла, прислушиваясь.
Она поняла, что тот, кого так испугались джунгли, приближается, и он идет за ней…
…Посреди ночи я внезапно проснулся, разбуженный каким-то новым звуком. Приподнял голову, чтобы увидеть Арунью — но ее не было.
Зато на толстой ветке дерева прямо надо мной лежал, обвивая ее, огромный питон. Толстый и длинный, как ствол большого дерева, он был так близко ко мне, что я чувствовал кожей его дыхание.
Голова питона слегка покачивалась, его узкие глаза смотрели на меня… нет, не на меня, они смотрели прямо мне в душу!
Я вскрикнул от страха…
И снова проснулся, на этот раз на самом деле.
Уже рассвело.
Первые розовые лучи солнца пронизывали кружевную листву деревьев. В этой листве шуршали птицы, и они уже начали пробовать голоса в преддверии утреннего концерта.
Я вспомнил вчерашний день, вспомнил ужасное побоище на тропе… неужели это действительно было? Может быть, все это приснилось мне, как приснился огромный питон?
Я приподнял голову, взглянул туда, где во сне (или не во сне?) увидел питона…
Но огромной змеи, конечно, не было. На толстой ветке надо мной лежала Арунья, она смотрела на меня с каким-то странным выражением, в котором были и жаркая ласка, и безнадежность. Впрочем, перехватив мой взгляд, она притушила этот взгляд.
— Молодой сагиб проснулся! — проговорила она ласково. — Поешь, и мы отправимся в путь.
— В путь? — переспросил я. — Ты хочешь сказать — во владения раджи Вашьяруни?
— Я плохо понимаю язык молодого сагиба, — ответила Арунья, — но я знаю, куда нам нужно идти, и я знаю самую короткую дорогу.
Я подумал, что Арунья действительно плохо понимает мой язык, и решил довериться ей. Тем более что ничего другого мне не оставалось: без нее я не смог бы найти дорогу в джунглях, да просто не выжил бы в них больше часа.
Арунья принесла мне воды и фруктов.
Прежде всего я умылся, затем утолил жажду и немного поел, хотя при воспоминании о вчерашнем побоище еда вставала мне поперек горла.
Затем мы спустились с дерева и пошли вперед.
Арунья находила в джунглях одной ей известные тропинки, и мы шли довольно быстро.
По сторонам от нашей тропы то и дело
