майор, опираясь на плечо Рэма. Видок у обоих был еще тот, особенно у учителя, но радость от осознания, что он жив, накрыла меня куда более мощной волной, чем ярость перед этим.

– Не ждали? – с ехидной вежливостью поинтересовался майор, глядя на застывших от неожиданности гостей.

И тут мы с Рэмом одномоментно рванули вперед. В тот же миг заработали охранники. Через минуту на полу лежали три бездыханных тела, но четвертый сумел вырваться. Я, не раздумывая, сиганул из окна, прямо на крышу отъезжающей машины, но шофер заложил крутой вираж, и, не удержавшись, я слетел на асфальт. Рэм вылетел из дверей почти одновременно с моим падением. Еле держась на ногах, он попытался оседлать «Дукатти», но не успел. Из удирающей машины прозвучал выстрел, который вдребезги разнес бензобак. Такого душераздирающего вопля, который испустил Рэм, я еще ни от кого не слышал.

С трудом, поднявшись, я оценил ситуацию. Из трех приехавших машин ушла только одна. Две, с мертвыми пассажирами на сиденьях, остались на месте. Из четверых Магистров ложи уцелел только один, но и этого было достаточно, чтобы ощутить полный провал операции. Я, прихрамывая, подошел к Рэму и, тихо похлопал его по плечу:

– Рэм, тебе надо к доктору.

Он, не оборачиваясь, кивнул, горбясь над останками мотоцикла. Затем медленно повернулся и я, невольно попятился, наткнувшись на его застывший взгляд:

– Я его все равно достану, – прохрипел он, оседая на землю.

Я подхватил его и поволок медпункт.

Майор был там. Доктор быстро обрабатывал те раны, которые еще не закрылись, капельницу ему уже поставили. Щеки учителя начинали слегка розоветь, хотя дышал он еще с трудом. Увидев нас с Рэмом, врач, не говоря ни слова, кивнул медсестре, которая, так же молча принялась готовить еще две капельницы. Я уложил Рэма на кровать. Врач ввел иглу ему в вену и я, успокоившись, попытался выйти, дел еще было невпроворот, но, сделав всего шаг, почувствовал головокружение. Пришел я в себя ближе к вечеру. Как и следовало ожидать, рядом стояла капельница. Чувствовал я себя просто отлично. Рядом спали Рэм и учитель. Чуть дальше дремали еще трое охранников, их тоже прилично потрепали. Еще двое вставали с кресел, и врач убирал пустые пакеты из-под донорской крови. Увидев, что я пришел в себя, он коротко улыбнулся и, подойдя ко мне, извлек иглу из локтевого сгиба.

– Вот и все, – сообщил он, – хорошо, что сегодня у тебя было переливание. Сейчас обошлись всего литром. Полежишь пару часов и будешь в полном порядке.

Я почувствовал его усталость. Он еще раз улыбнулся и я понял, что день прожит не зря.

– А как учитель?

– Уже хорошо.

– Рэм?

– Да с ним тоже все в порядке. Пару дней полежат. Им очень сильно досталось. Как они вообще, с такими повреждениями сюда добрались, ума не приложу. Анечка, – позвал он, направляясь к выходу.

Медсестра выглянула из процедурной.

– Позвони в Ялту, чтобы прислали кровь. Мы сегодня всю использовали.

– Хорошо, Виктор Семенович, – кивнула она и вышла.

Я же расслабившись, лежал и просто наслаждался тем, что учитель живой и почти здоровый, лежит рядом со мной, и я по-прежнему не один.

Встать мне, правда, пришлось несколько раньше, чем говорил врач. Прибыл Мастер Ялты, а чуть позже подтянулись Мастера Алушты и Судака. Около полуночи, свистя колесами на поворотах, во двор бывшей царской резиденции влетел черный «бумер», из которого выскочил Батя и бегом направился прямиком в медпункт. Увидев майора, он с порога заорал:

– Довыступался! Олух царя небесного! (но другими словами). Охрана ему, видите ли, не нужна! Сам справится! Хорошо хоть Рэм рядом был! Совсем страх потерял! Забыл, с кем дело имеешь!? Может вздремнуть пора?

Не проснувшийся еще толком майор, ошалело хлопал глазами, а Батя продолжал метать громы и молнии. Сейчас, он более всего, напоминал разбушевавшегося Илью-Пророка. Майор вяло пытался оправдаться, но возражения категорически не принимались. Минут десять спустя, уставший, видимо, Батя, грузно плюхнулся на стул, который, жалобно заскрипев, чуть не рассыпался.

Наступила гнетущая тишина. Рэм, от греха подальше, натянул на голову одеяло. Майор смотрел на Батю глазами нашкодившего кутенка. Я опасливо выглядывал одним глазом из-за дверного косяка, всей душой соглашаясь с Батей, и попутно получая удовольствие, что учителю тоже иной раз достается. Казалось, что тишина длится вечно. Еще через минуту, Батя произнес коронную фразу:

– Мент родился.

Я не выдержал и хихикнул. А Батя совершенно спокойно, продолжил:

– Петь, ты хоть понял, что натворил? – затем добавил, обращаясь ко мне, – Ну, что жмешься там, как цуцик? Заходи, раз пришел. Посмотри на своего самовлюбленного, зажравшегося папочку. Ты сегодня чуть сиротой не остался. А ты, папочка, причем, в кавычках, посмотри на сиротинушку убогого. Как он без папки-то?

Майор виновато засопел. А Батя, отвернувшись от него, сладко пропел:

– Рэм, открой личико!

Одеяло медленно сползло, обнажив белое лицо, обрамленное темными кудрями и черные горящие глаза, которые с вызовом смотрели на полковника. Рэм чувствовал свою правоту, поэтому не боялся.

– Докладывай, как было.

Думал Рэм отчетливо и громко. Я ни на секунду не сомневался, что все, кто собрался в кабинете майора, тоже все слышали и видели. Перед глазами промелькнули яркие, контрастные картинки…

…По трассе из Алушты в Ялту мчалась черная «Волга» с тонированными стеклами. Хотя в салоне ничего не было видно, мы точно знали, что в ней едет Ермоленко. Рэм держался позади метрах в трехстах, чтобы не маячить в зоне видимости майора. Для его мотоцикла, скорость в сто пятьдесят километров, была прогулочной. Все было хорошо до момента, когда с партенитской дороги выехало пять иномарок. Мне показалось, что там были две «Вольво», два «Мерса» и «бумер». Догнав «Волгу», они начали брать ее в коробочку. Поняв, что что-то неладно, «Волга» начала забирать влево. Но водители иномарок были настырными и упорно толкали машину к обочине. Впереди показался Гурзуфский мост. «Волга» резко затормозила и получила сильный удар под зад, потом резко прибавила газа и ударила переднюю машину с правой стороны по заднему бамперу. «Вольво» развернуло и, не успев сбросить скорость, она нырнула вниз. Грохнуло от души. Вторая «Вольво» ударила бортом по капоту «Волги» и, вместе с ней, вылетела за парапет. По счастью, это был уже почти конец моста, и высота здесь