Шрифт:
Закладка:
Во что он вляпался? Неужели он в беде? Мой инстинкт подсказывал мне подойти к нему, узнать, нужна ли ему помощь, нужна ли ему я. Но я взяла все эти эмоции и засунула их глубоко внутрь. Нельзя помочь тому, кто не хочет.
До того, как я узнала его получше, я была уверена, что он торгует наркотиками или занимается чем-то другим незаконным. Было бесчисленное количество случаев, когда он звонил Колтону, или Колтон отменял наши встречи из-за Хантера. Постоянная нужда в том, чтобы его вытаскивали из неприятностей. Он говорил, что не принимает наркотики, но это не значит, что он их не продает. С ним определенно что-то происходило. У каждого есть темная сторона. Просто я не знала, насколько глубока его.
Пугало ли меня это? Да. Заставляло ли это меня не хотеть видеть его в своей жизни? Вовсе нет. Я скучала по нему. Не для того, чтобы заполнить пустоту, оставленную Колтоном, или потому, что мы вместе прошли через это ужасное испытание, а по нему самому. Он заставлял меня чувствовать себя живой, как никогда раньше.
С Колтоном я была счастлива. Довольна нашим маленьким мирком. Я любила его, но нельзя строить отношения на одной удивительной ночи. Потому что все остальное время вы будете просто пытаться повторить ее, надеясь снова ощутить ту же связь.
Раньше я не могла отличить любовь к Колтону как к парню от любви к нему как к другу. С Хантером было все по-другому. Он вызывал во мне глубокую страсть, которая практически полностью поглощала меня. Когда он появлялся в классе, то я чувствовала его присутствие позади себя. От него у меня по коже бегали мурашки, делая ее такой чувствительной, что я едва могла двигаться.
Но некоторым вещам не суждено быть. Я уже давно поняла, что жизнь несправедлива. Важно лишь то, как вы справляетесь с беспорядком и идете дальше. Иногда нужно позволить дождю лить на вас, позволить всему встать на свои места.
Я снова стала проводить обеденные перерывы между библиотекой и научной лабораторией. Мистер Фредерик, мой учитель химии, привык к моему присутствию. Он даже начал разрешать мне проводить исследования по теории, которую пытался доказать.
Хотя я снова вернулась к рутине, на этот раз мой взгляд на мир был другим. Я старалась прислушиваться к своему внутреннему голосу и делать то, что хочу. Иногда я прогуливала уроки и сидела на трибунах. В другие дни я проводила время в библиотеке, просматривая книги по искусству или узнавая больше для мистера Фредерика. Я отодвинула на задний план всю ту чушь со школьными драмами и сразу почувствовала себя легче.
* * *
Я была на седьмом небе от счастья, когда наступила пятница. Стиви весь день забрасывала меня сообщениями с загадочными намеками, такими как:
Темная одежда.
Перчатки. Черные.
Удобная обувь. Черная.
Фонарик.
В конце концов, я ответила ей:
Либо мы становимся грабителями, либо ты ведешь меня на поэтический вечер битников без электричества.
Мой телефон снова завибрировал:
Поэзия битников интересна только тогда, когда все голые. Поверь мне.
Зная Стиви, она, вероятно, говорила по собственному опыту.
Пришло еще одно сообщение:
Ах да, и ты остаешься у меня сегодня вечером. Так как я не могу быть с тобой завтра, у нас будет небольшая пред-вечеринка по случаю твоего Дня рождения.
В субботу у меня будет День рождение, но с одной подругой, которой нужно было идти на свадьбу к двоюродной сестре, все это казалось не таким уж захватывающим. Мне должно было исполниться восемнадцать. Меня кольнуло в сердце, когда я осознала, что догнала Колтона. Пока я буду продолжать отмечать Дни рождения, он навсегда останется восемнадцатилетним. Застывший во времени.
Памятная церемония Колтона должна была состояться ранней весной, когда земля оттает, и это было более подходящее время для проведения памятного торжества. Сейчас это казалось мне таким же пустым, как и когда это было впервые запланировано.
Я много думала о нем. В прошлом году примерно в это время мы снова сошлись. У меня осталось воспоминание о том, как он впервые после нашего расставания взял меня за руку в коридоре, подтверждая всем, что я его девушка. Я помню, как думала о том, что он тот самый. Что мы навсегда будем вместе. О том, как же мне повезло.
Жизнь шла своим чередом, делая повороты и прыжки, о которых никто и мечтать не мог. Меньше чем через год Колтон умер, я вышла из комы и снова научилась ходить, потеряла всех своих друзей, вылетела из команды, дралась, сидела в тюрьме, сделала татуировку и теперь борюсь с чувствами к его брату-близнецу.
Я закрыла лицо ладонями.
«Черт возьми, Джеймерсон, ты ходячая мыльная опера».
* * *
Когда Стиви заехала за мной, мама все еще донимала меня вопросами.
— Ты сегодня останешься у Стиви? — она с беспокойством сложила руки на груди, наблюдая, как я надеваю пальто.
— Да.
— Ее мать будет дома?
— Да, мама.
— Телефон с тобой?
— Разве он когда-нибудь не со мной? — я застегнула свою серую зимнюю куртку, схватила шапку и натянула ее на голову. — Мам, расслабься. Чем эта ночь отличается от любой другой, когда я куда-то собираюсь?
Она нахмурилась, опустив плечи.
— Прости. Я веду себя как ненормальная, да?
— Вроде того, — я сжала ее руку.
— Господи, — она ударила себя ладонью по лбу. — Я превращаюсь в свою мать.
Я фыркнула.
— В бабушку Пенни? Она не из тех, кто беспокоится по пустякам. Она бы сказала мне идти и пуститься во все тяжкие.
— Она не всегда была такой, — фыркнула мама. — Женщина, которую ты знаешь сейчас, — это не та, с которой я росла.
— Бабушка Пенни была занудой?
— Ты хочешь сказать, что я — зануда? — поддразнила мама.
— Нет.
— Она была довольно строгой, когда я была маленькой. Но после смерти дедушки сильно изменилась. Вместо того, чтобы превратиться в печальную, скорбящую вдову, она решила взять жизнь за рога и оседлать быка. Кажется, именно так она выразилась.
И ей это удалось. Она объездила весь мир со своей компанией по игре в бинго, прыгала с тарзанки, с парашютом и даже брала уроки живописи в Италии. Она была
