– Начнем, – возбужденно приказал Люциус. Судья кивнул:

– Впускайте!

Дверь отворилась и двое солдат втолкнули мальчика. Он упал на колени. Щеки были измазаны в саже. Лоб покрылся капельками пота. Его глаза метались туда-сюда, пока он искал в темноте голос, называвший его по имени.

Даруис Груэлл. Двенадцать лет. Сын оружейника западного легиона. Родился в Камбру, небольшом городке королевства Купфоа.

– Садись, мальчик, – сказал судья и шагнул к нему в луч света. Мальчик испуганно вздрогнул, но, хныча, последовал приказу. Его пальцы были искусаны. Щеки впали. Темные круги под глазами делали его старше. Ребенок не спал несколько дней. Он выглядел ужасно. Я наклонилась через стол вперед и положила руки на столешницу, услышав, как рядом со мной весело фыркнул Люциус.

– Сейчас начнется самое интересное, дорогая, – радостно признался он. Его глаза, казалось, светились, когда он одарил меня кривой улыбкой. Я закусила губу, когда судья продолжил:

– На прошлой неделе во время еженедельной ярмарки в Камбру ты, Дариус Груэлл, ровно в десять двадцать один украл у фермера Лиама не только яблоко, но и центнер муки и четыре яйца. Ты знаешь, что это значит. Воровство есть воровство. Тяжкое преступление в нашем королевстве!

Нет…

Я растерянно уставилась на Люциуса, который расслабленно откинулся на спинку трона, сцепив свои длинные пальцы. Рядом с ним сидел принц лжи настолько напряженный, словно в следующую секунду он бросится вперед. Как день и ночь. Мальчик начал плакать.

– Я ничего не делал. Это недоразумение, сэр! Моей семье нечего есть. У нас есть договоренность с фермером Лиамом. Я, в свою очередь, пасу его овец. Это какое-то недоразумение, правда! То яблоко… оно испортилось.

– Ты говоришь, только когда тебе прикажут, глупый мальчишка! – сказал судья и оставил звонкую пощечину на его заплаканном лице. Удар был таким оглушительным, еще долго эхом отдаваясь в моих ушах. Когда кровь запульсировала у меня в висках, я заметила, что подскочила. Грохот от моего стула эхом разнесся по комнате, как голос протеста.

Нет!

– Сядь, дорогая, – попросил король, бросив на меня строгий взгляд. За ним я увидела множество глаз, которые скучающе смотрели на меня. И мальчик тоже, казалось, искал в темноте мой взгляд. Его плач заставил мои зубы стучать друг о друга. Незнакомый холод овладел мной.

Нет!

Слуга поставил мой стул на место.

– От имени нашего короля, Люциуса Первого, выносится следующий приговор.

Я покачала головой.

Нет!

Он еще ребенок.

– Рука, насладившаяся чужим богатством, больше не будет искушена. Этим я прошу искоренить зло. Отнятием искушения медным мечом!

Его слова эхом разнеслись по комнате, как удары, обрушившиеся на меня со всех сторон.

Нет!

Король Люциус широко ухмыльнулся, а у меня от ужаса выступил на лбу пот. Он был похож на чудовище в одеянии ангела. Он больше не был человеком, который вчера признавался мне в любви… больше не был похож на человека, который хотел оградить меня от всего зла. Плач мальчика стал жалобнее. Металлические солдаты вышли из темноты и схватили его до того, как он понял, что произошло.

«Он потеряет палец», – с дрожью подумала я.

На мгновение я почувствовала, как возвращаюсь в прошлое. В тот вечер, когда поймали Элиа. Маленькая ошибка, что навечно заклеймила его.

Я зажмурилась, когда крики мальчика стали громче, но не успела отвести взгляд. Я распахнула глаза, когда солдаты схватили его и поставили перед ним серебряный стол. Руки закованы в металлические кольца, чтобы не шевелились.

– Нет! Пожалуйста, не надо, нет. Молю, Ваше Величество! Я умоляю Вас! Я больше никогда этого не сделаю! Никогда!

Король Люциус тихо рассмеялся и толкнул слегка своего брата.

– Ты слышал, слышал!

Королевская свита присоединилась к его волчьему реву. Принц лжи, напротив, искал мой взгляд. Я медленно покачала головой. Умоляла его.

Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, сделай что-нибудь.

– Продолжай, Иберус, – нетерпеливый голос Люциуса эхом разнесся по залу. Судья, широко ухмыляясь, кивнул.

Я увидела меч, сверкающий над мальчиком, словно молния, осветившая ночь. Дариус с ужасом смотрел на клинок. Сопротивлялся. Качал головой, пытаясь освободиться от металлических колец. Но их хватка была стальной. Я внезапно почувствовала наручники, которые они надели на меня, словно я была преступницей.

– Пожалуйста, – тихо прошептала я так, что Люциус повернул ко мне голову.

Я подняла свои влажные пальцы, положила их на его предплечье и зарылась в изысканные узоры на его рукаве.

– Прошу… Ваше Величество. – Слова на моем языке были тяжелее камней.

Я смотрела на него. Глаза наполнились слезами, когда мальчик продолжал умолять о своей жизни.

Пожалуйста, не делай этого с мальчиком.

– Пожалуйста.

Король Люциус посмотрел мне в глаза. Я вновь обнаружила что-то мягкое в его чертах. Что-то чистое, хрупкое. Но его истории ожесточились, когда министр сзади похлопал его по плечу. Его змеиные глаза смотрели на меня предостерегающе, прежде чем исказились в веселой гримасе.

– Мы не должны позволять Вашей супруге находиться здесь, во время такой сцены, Ваше Величество. Возможно, Ваши опасения были… – Король поднял руку, давая понять, что ему следовало уйти.

– Она должна это увидеть. Как ты и сказал.

– Ваше Величество? – подал голос судья.

Король торжественно кивнул и произнес стальным голосом:

– Продолжай, Иберус, – два слова, которые потрясли меня и обездвижили.

– Да будет так.

Клинок качнулся в воздухе. Он встретился с молодой, дрожащей плотью, совершившей последнее движение. Сухожилия разрезались. Кости сломались и треснули. Тяжелый крик рассек воздух. Я вскочила со стула, когда кисть Дариуса упала на пол.

– Нет! – закричала я, бросаясь из-за стола и приземляясь на колени в луч света. Солдаты окружили меня, держали за руки, пытаясь схватить Дариуса. Они хотели забрать его. Увести его далеко отсюда. Я смотрела в его глаза. Детские и затуманенные, искавшие жалости. Я расплакалась, глядя на его изуродованную руку. Медная пластина легла на то место, из которого должна течь кровь. Но ее не было. Не было ничего, кроме отполированной меди, осевшей на его запястье, как крышка на горшке.

Его кисть лежала передо мной. Безжизненный кусок мяса, который вдруг стал прахом.

– Уберите его! – закричал судья, и солдаты потянули мальчика, как тянули и меня, пока я не поднялась на ноги.

– Мне жаль! – крикнула вслед Дариусу. В историях на его лице я увидела, что он уже знал это. Он поймал мой взгляд. Кивнул. Немое признание, заставившее его заметно постареть.