оглядываясь на больничный коридор с рядами палат.

– Я все уже взял, солнышко, мне все можно. Во время движения ткани лучше восстанавливаются, так что мне рекомендованы прогулки, а также морские и конные экскурсии.

Лев Иванович торопливо вел ее к выходу, лишь бы не попасться на глаза лечащему врачу и не услышать лекцию о том, что ему нужно несколько недель постельного режима и полного покоя.

– Конные экскурсии? Но я не хочу конные! Мне лошади просто так нравятся, ездить на них весь день я не хочу, – заупрямилась жена, и Лев вздохнул с облегчением – хоть здесь повезло, можно пока отдохнуть в более спокойном режиме.

Они вышли на улицу, и он задохнулся от потока ощущений: пение птиц, нежные ароматы, соленый бриз с моря, гул города и шорох моря. Лев заулыбался, несмотря на сильную боль, изнутри его наполнило радостью – отпуск только начинался.

В гостинице он удивился: по всем углам номера стояли вазы с роскошными букетами, на столе – корзина с фруктами, коробка с конфетами и ящик, заполненный бутылками дорогого алкоголя. Льва уколола ревность, но опер сразу же отогнал глупую мысль о том, что у Марии завелся поклонник.

Жена тем временем бросилась озабоченно взбивать и укладывать подушки на кровати.

– Ложись, Лев, прошу тебя. На тебе лица нет, ты бледный. Я пока все уберу. Букеты лучше, наверное, вынести на улицу. Боюсь, у тебя голова может разболеться, слишком густой аромат.

– Это Ефим Борисович играет в благородного рыцаря?

Он и сам не понял, как дурацкая ревность вылетела колкой фразой. Мария же в ответ расхохоталась, она смеялась и никак не могла остановиться, пока выносила вазы на улицу и расставляла их вдоль дорожки. Отсмеявшись до слез, она мягко потянула Льва за руку к кровати.

– Присядь, будет серьезный разговор. Лучше, чтобы ты сидел.

С гнетущим ощущением он опустился на приготовленные подушки.

– Вот это все – цветы, конфеты, фрукты, алкоголь – для тебя!

– Что? Для меня?

– Да, это Жуковы сошли с ума после того, как ты спас Аню. Каждый день таскают и таскают подарки, не знают, как еще отблагодарить. В больницу к тебе просились с визитом, только и ждут, когда ты вернешься. Поговори с ними. Они вернули мне деньги за гостиницу. Хотят, чтобы мы всегда жили у них бесплатно и отдыхали каждый год.

Лев Иванович был растерян. После окончания расследования его часто благодарили потерпевшие или спасенные люди, но чтобы заваливали дорогими подарками и благодарностями… Такого еще не было.

Маша поняла, что муж растерялся от такого бурного поведения хозяев гостиницы.

– Давай зайдем к ним в гости? Они смогут поблагодарить тебя лично, может, тогда успокоятся. Когда будешь готов, отдохнешь, заглянем к ним на огонек.

Лев выдохнул и откинулся на подушку. Маша, вдохновленная его возвращением, убежала на кухню колдовать над обедом.

Лев, хоть и лежал с закрытыми глазами, никак не мог расслабиться, ему чудилось, что за открытым окном кто-то ходит и шумно вздыхает. Но ему не показалось – в проеме среди густой зелени показались сначала золотистые кудрявые вихры, а потом и хорошенькая мордашка. Его подруга по тяжелому заплыву, Аня Жукова, не утерпела и втайне от родителей пришла поболтать со своим спасителем.

– Лев Иванович! Это я, Аня!

Не открывая глаз, он улыбнулся:

– Заходи, Аня.

Девочка долго ждать не стала, перемахнула через низкий подоконник и несмело застыла у открытого окна.

– Я хотела без родителей вас увидеть и сказать спасибо за то, что вы спасли меня. Это было так ужасно, я… – Девочка боролась с эмоциями, проглотила ком, вставший в горле. – Простите, это все из-за меня. Я нашла эти марки, и надо было сразу отдать их родителям, а не сбегать из дома и гоняться за ними. Если бы не вы, я умерла бы там, на корабле, из-за своей жадности. Спасибо вам и… простите. Я хотела сказать вам, чтобы вы оставили эти марки себе. Не надо их возвращать, это благодарность вам за мою жизнь. Знаете, я, пока там сидела, в этом вонючем отсеке на корабле, много-много-много, просто миллион часов, я просила у вселенной чуда, чтобы снова увидеть маму и папу, и пообещала отдать за это дурацкие марки. И вдруг появились вы и спасли меня. До сих пор перед глазами стоит, как вы в этого урода воткнули мою заколку. Это было… жесть.

Лев содрогнулся, вспомнив, как тонкая железная полоска с хрустом вошла в человеческую шею. У него тогда не было выбора. У него это оставило тяжелый след в душе, а для маленькой девочки стало таким шоком, что она даже не в силах сейчас подобрать слова. Он медленно поднялся с кровати, бережно выверяя каждое движение.

– Аня, прости ты меня, что не смог защитить тебя сразу. Ты не виновата. Марки достались тебе в наследство от твоей родственницы, и они принадлежат тебе. После окончания следствия тебе их вернут, и я прошу тебя принять свое наследство в память о Валентине. Видишь ли, две женщины прожили нелегкую жизнь, но сохранили эту ценность. И я хочу, чтобы ты приняла их подарок, их наследство, и благодаря этому состоянию прожила счастливую жизнь и реализовала свои мечты так, как у них не получилось.

У девочки в глазах заблестели слезы, голос пропал от душевной боли и радости одновременно. Она хотела было что-нибудь сказать или возразить, но в дверь просунулась голова ее отца. Максим так и сиял от радости, казалось, даже рыжеватая щетина на голове солнечно искрилась в унисон его настроению.

– О, дочура, ты уже здесь! Ну, это, Лев Иваныч, жена твоя сказала, что можно заглянуть к тебе. Мы это, хотели…

Мужчина протиснулся неловким движением, следом за ним в комнату плавно проскользнула Лена. Оба они были смущены до крайности, не зная, как выразить свои чувства, как высказать благодарность.

– Спасибо вам… то есть тебе, Лев… Иванович… – От неловкости Максим совсем запутался в словах. – Спасибо, что не бросил нас в трудную минуту, что дочку нашу спас, с наследством помог разобраться. Не знал, что… ну, так выйдет все, куда нелегкая занесет. Знали бы, тогда бросили бы это дело сразу. А ты мужик такой оказался, настоящий, прям вот…

Лена толкнула вконец растерявшегося мужа в бок. Тот густо покраснел.

– Ну, чего я хотел сказать. Считайте, у вас теперь в Сочи дом имеется, мы теперь родня практически! Приезжай когда захочешь, живи сколько нужно. Никаких денег, ничего не надо – ты мне дочку, жену и сына спас. Пацана, кстати, Львом решили