Дина

На третий день лечения у меня заканчиваются деньги. Вроде бы, я брала с собой достаточно, но цены на лекарства баснословные! Попросить у бабушки не могу, да и как? Не дозвонюсь же! Она приедет ко мне только послезавтра, а деньги нужны уже. У мамы с финансами туго. Перед поездкой в деревню, я сама лично дала ей половину «отпускных», чтобы она заплатила за коммуналку и купила себе лекарства, которые ежедневно принимает, вот уже, как последние десять лет.

Скрепя зубами, я решаюсь набрать его. Не хочется, но, что поделать? Моя гордость и обида – ничто, по сравнению с сыном. Санька – самое важное в моей жизни, точнее, он и есть вся моя жизнь!

Я набираю номер Дамира и жду, слушая в трубке томительные гудки.

Он принимает вызов, но, когда, на том конце провода я слышу женский голос, меня прошибает холодным потом. Кладу трубку, так ничего и не сказав. Кто это был? Жена, любовница?! Плевать. Это был не он! Осознание этого факта больно ранит моё сердце. Я впервые решила попросить его о помощи и безрезультатно!

Злюсь. Очень сильно злюсь на Дамира! Бранные словечки так и крутятся в моей голове, а руки так и сжимаются в кулаки. Сволочь! Ну, как так, а? Говорил, рад сыну, любит его, а сам... Где он сам? После того, как бросил меня, не позвонил и не пришёл ни разу! Да понятно, что я уехала в деревню. Но кто хотел, тот меня нашёл, а он... Видимо, не хочет.

Мне удается занять денег у соседки по палате. Я покупаю лекарства, но только на сегодняшний вечер. Утром будет обход и новые назначения. Нет. Я должна найти деньги. Первыми моими мыслями было отнести золото в ломбард, но я запоздало осознаю, что всё своё золото оставила дома, в городе. Всё золото – громко сказано! Золотые сережки, доставшиеся по наследству от бабушки, и кольцо, которое подарил Давид на помолвку, – вот и всё моё золото.

Давид! Можно позвонить ему, но глупо всё это, неправильно. Я же его прогнала, попросила оставить меня в покое и?.. Вот так просто позвонить и попросить денег? Нет. Совесть не позволяет.

Я снова набираю Шагаева, но оператор отвечает, что абонент недоступен. Чёрт! Что ж ты за человек такой?

Схожу с ума. Берусь за голову руками и растираю виски. Звоню маме. Прошу её отнести золото в ломбард и выслать мне деньги на банковскую карточку. Мама не может выйти из квартиры – плохо себя чувствует с самого утра. Мне ничего не остаётся другого, как обратиться за помощью к Давиду.

Он принимает вызов практически сразу:

– Привет.

– Привет, извини, что так поздно звоню.

– Дин, что случилось? – перебивает меня, не акцентируя внимания на позднем звонке.

– Я в больнице и у меня закончились деньги, – шумно выдыхаю.

– Ты заболела?

– Нет, Санька.

– Что с Санькой? – спрашивает встревоженным голосом.

– Острый ларингит.

– Опять? – удивляется Давид. – Он же весной болел.

– Болел, – соглашаюсь я. – Так бывает.

– Ладно, – огорчённо вздыхает. – Пришли мне в смс номер банковской карты.

Он не спрашивает, сколько нужно денег, а я почему-то не говорю.

– А где вы лежите, в какой больнице?

Я отвечаю на вопрос и вскоре завершаю разговор. Не проходит и пяти минут, как на мой счёт поступают деньги. Сумма не маленькая, почти вся моя зарплата за месяц. Я прихожу в шок, ощущая себя неловко. Давид не позволит вернуть эти деньги, а я и дальше буду чувствовать себя «ущербной».

* * *

Через неделю Саньку выписывают. Всё это время Давид звонит мне на мобильный и интересуется здоровьем моего сына, а в день выписки приезжает прямо в больницу. Сказать, что я в шоке – ничего не сказать! Я в ступоре. Он снова приехал, проделав на машине немалый путь.

Давид встречает нас во дворе больницы. Стоит возле машины, облокотившись бёдрами о капот, и с кем-то говорит по телефону. Ругается. До меня доносятся обрывки фраз, и я с ужасом понимаю, что он разговаривает со своим отцом, причём речь идёт обо мне!

Увидев меня и Саньку, Давид завершает разговор. Прячет телефон в карман джинсов и идёт навстречу.

На его лице сияет улыбка, а в глазах сверкает блеск. Он останавливается напротив меня и до последнего не решается подойти ещё ближе.

– Привет, – обращается к Саньке. Опускается перед ним на корточки и протягивает руку: – как дела?

– Хо-ло-со, – отвечает сын и неожиданно обнимает Давида, целуя в щеку.

Краски сползают с моего лица. Мелкая дрожь сотрясает тело и я, не зная, как реагировать на этот момент, просто молчу.

Давид берёт Саньку на руки и несёт его к мерседесу. Усаживает на заднем сиденье в детское автокресло, а до меня запоздало доходит, что раньше его здесь никогда не было.

– Ты купил автокресло? – спрашиваю я, не сдержав любопытства.

– Да, – кивает головой и, наткнувшись на мой укоризненный взгляд, добавляет: – ничего не говори. Прими это, как свершившийся факт.

Я вздыхаю. Конечно же, я принимаю, разве мне оставили выбор?

Давид устраивается на водительском кресле, а я сзади на диване, рядом с Санькой. Всю дорогу, пока мы едем к бабушке в деревню, Давид смотрит на меня через зеркало на лобовом. Пару раз мы встречаемся взглядом, и он улыбается.

– У тебя хорошее настроение? – обращаюсь к Давиду, пытаясь узнать, что заставляет его так загадочно улыбаться.