Дина

Мы с Санькой возвращаемся домой на поезде. Сын в восторге от поездки, как и в первый раз, когда мы ехали в деревню. Он сидит на моих коленях и с таким любопытством смотрит в окно, задавая уйму вопросов, что я невольно улыбаюсь.

В сумке звонит телефон. Я отвлекаюсь от беседы с сыном и отвечаю на звонок.

– Привет, – звучит голос Давида. – Во сколько прибывает поезд?

– Привет. Вечером.

Я не вижу его улыбки, но почему-то точно знаю, что в этот момент он улыбается.

– А конкретнее? – он не напирает, нет. Просто делает тон голоса немного жёстче.

Вздыхаю, понимая, что просто так он не сдастся. Даже, если я не скажу ему время прибытия поезда, он всё равно узнает. Например, спросит у моей мамы, а она обязательно расскажет. А как иначе? Мама же так старательно сватает Давида, до последнего надеясь, что мы с ним снова будем вместе.

– Девятнадцать тридцать, – запоздало произношу, а потом сразу добавляю: – тебе не обязательно нас встречать. Мы доберёмся на такси.

– Дин, мы уже говорили на эту тему. Какое такси, зачем? Не хочу повторяться, но...

– Не повторяйся. Просто прими, как факт, что я в состоянии добраться домой самостоятельно.

Он шумно дышит. Глотает ухмылку, медлит с ответом, а потом всё-таки выдаёт:

– Я соскучился по тебе, Саньке.

Его голос звучит уныло и это меня цепляет. Я не хочу, чтобы он питал надежду, не хочу, чтобы жил в дурацком ожидании непонятно чего. Я ничего ему не обещала. Не соглашалась стать другом, не принимала дружбу от него. Просто однажды попросила денег, когда заболел Санька, и на этом всё.

Медлю с ответом. Что сказать? «Прости, Давид, но ты мне не нужен» – так, что ли?! Нет. Нельзя. Слишком грубо. Обидится, хотя, когда его останавливало моё «нет»? Мы расстались почти два месяца назад и с тех пор он не исчез с моих радаров. Всегда рядом, случайно или не совсем.

– Ладно, – произношу после всего. – Думаю, нам давно пора поговорить откровенно.

Мы завершаем разговор на непонятной ноте. На интуитивном уровне, я ощущаю, что будет непросто. Давид не примет моё «нет», да и смогу ли я найти правильные слова, которые заставят его оценить ситуацию более-менее объективно. Мы не можем быть вместе. Утопия! Тут и пытаться не стоит. После всего, что было, я и Давид – несочетаемое ни разу! Есть Дамир, есть Эрнест Юсупович, разве можно игнорировать этих людей? Даже, если бы я каким-то чудом согласилась попробовать начать всё сначала, то ничего не получится. Как это возможно? Не представляю!

Поезд прибывает с небольшим опозданием. Я выхожу из вагона, держа одной рукой сына, а второй – дорожную сумку. Только успеваю ступить на перрон, как среди людей примечаю Давида. Он, увидев нас с Санькой, приветливо машет рукой и надвигается навстречу, делая размашистые шаги. Я замираю на месте, ощущая, как ускоряется пульс и затрудняется дыхание. Встретиться лицом к лицу – очень волнительно.

Давид подходит совсем близко. Опускается на корточки, чтобы поприветствовать Саньку.

– Привет, мужик! – восклицает он, а затем обнимает моего сына и целует в щеку.

– Пи-вет, – отзывается сын, обвивая Давида руками за шею.

Я, как всегда, теряюсь. Отвожу в сторону взгляд, пытаюсь не краснеть, но не получается. Как бы я не старалась, но при виде него дышать ровно я так и не научилась. Почему-то…

– Привет, – Давид обращается ко мне. Молча забирает из моих рук дорожную сумку, а затем неожиданно произносит: – свежий воздух пошёл тебе на пользу. Хорошо выглядишь.

Я краснею, как девчонка. Выдаю сухое «спасибо» и, взяв Саньку на руки, послушно следую за Давидом. Мы минуем перрон, выходим из вокзала и, проскользнув в центральные ворота, сворачиваем направо. Давид останавливается возле мерседеса. Усаживает Саньку в детское автокресло, а после открывает багажник и кладёт внутрь мою дорожную сумку.

– Идёшь? – спрашивает, когда я до последнего не решаюсь сесть на сиденье рядом с ним. – Дин, я не кусаюсь, – улыбается, – садись.

Делаю глубокий вдох носом, выдох – через рот. Всё нормально!

Устраиваюсь на сиденье и сразу же отворачиваюсь к окну, чтобы нечаянно не встретиться взглядом. Давид считает иначе. Берёт меня за руку, слегка сжимая пальцы, и подносит её к губам, чтобы поцеловать.

– Поужинай сегодня со мной, пожалуйста.

Вздрагиваю, убираю свою руку и отодвигаюсь на край сиденья.

Он ухмыляется:

– Ты же сама сказала, что нам пора поговорить откровенно.

– Пора, но можно обойтись и без ужина.

– Предлагаешь выяснять отношения здесь, при ребёнке? – Давид кивает в сторону Сашки, и я понимаю, что он прав. – Дин, я же не много у тебя прошу. Один ужин без намёков на что-то другое.

Закатываю глаза. Намёки! Да они и не нужны, кажется.

– Ладно, я поужинаю с тобой, но только потому, что мне надоела вся эта дурацкая ситуация.