– Пейте, братцы! – истошно заорал плюгавенький бандит по кличке Дохлый. – Сегодня сам бог… нет, сам Ливер велел пить.

– За его здоровье! – влез со своим тостом Чуня и, не стукаясь, начал нудно тянуть коньяк, как видно, еще не приученный к такому благородному алкоголю. Но вытянул и, глядя осоловелыми глазами вокруг, принялся с видимым удовольствием грызть кусок копченой свинины.

Не прошло и часа, а бандиты уже были изрядно выпивши, разговор стал намного оживленнее. Нора со своего стула пересела на колени к Ливеру. Сидевший неподалеку Илья, заметив у нее гранатовые сережки старинной работы, под действием алкоголя решил незамедлительно прощупать почву, тем более причина была веская. Он не видел, как за ним исподтишка наблюдал Лиходей. Судя по его раскрасневшемуся лицу, по желвакам, заметно ходившим на острых скулах, и пульсирующим венам на висках, бандит о чем-то усиленно размышлял, но выпитая водка, ударившая в голову, очевидно, никак не давала ему принять окончательного решения.

– Иван Горыныч, – обратился Журавлев к Ливеру с почтительным уважением, все же беспокоясь о том, чтобы не вызвать у него необоснованной ярости, – сережки-то, должно быть, ваш подарок. Красивые, – проглотил он вздох восхищения. – Умеете вы подарки выбирать.

– Ты че, дурила, – осклабился Ливер, – рехнулся, что ль? Буду я какие-то дрянные цацки дарить своей прынцессе… эту вот ерунду. Да я ей подарю такую вещь, что сама королева англицкая позавидует. Понял?

Илья заметил, как у Норы на секунду в глубине темных зрачков проскользнули испуг и растерянность, но она быстро взяла себя в руки и принужденно засмеялась. Затем порывисто обняла могучую шею своего любовника и, вызывающе кося краем глаза в сторону Ильи, приникла своими губами к губам Ливера долгим и страстным поцелуем. Так прошло несколько минут, и Нора, должно быть, задохнувшись от недостатка воздуха, наконец-то оторвалась от его обслюнявленных губ, сказала выдохнув.

– Так-то, родной!

К кому относились ее слова, было непонятно, но Ливер принял их на свой счет и вдруг громко объявил:

– Ша, парни!

Он ссадил со своих колен Нору, грузно поднялся, – высокий, широкоплечий, – повел вокруг суровым взглядом, и все притихли.

– Наливаем, браты, по последней чарке и на этом на сегодня все. Дельце нам завтра в ночь предстоит дюже стоящее.

Он немного плеснул себе в стакан и лихо опрокинул в рот, с грохотом вернул порожний стакан на стол и вновь суровым взглядом оглядел присутствующих. Дождался, когда все выпьют, потом повел своей ручищей перед собой, приглашая подвыпивших гостей угомониться, и стал внушительно говорить, клонясь туловищем над столом, упираясь широкими ладонями в его поверхность:

– Слухайте сюда. Имеется у меня одна дюже интересная наколочка, птичка в клюве принесла…

Тут не ко времени Рохля чему-то беспечно ухмыльнулся и потянулся за бутылкой, но Ливер так грохнул по столу кулачищем, что бутылка с водкой опрокинулась, а несколько тарелок с остатками закуски попадали на пол. Подавившись смешком, Рохля выпучил глаза, испуганно вжал голову в плечи, и другие бандиты уже притихли по-настоящему, куда-то и гонор пьяный пропал.

– Удавлю, паскуды! – зловеще пообещал Ливер, не на шутку разъярившись. – Языки поотрезаю, если кто-нибудь еще пикнет! Ясно?

Увидев, как дружно все, соглашаясь, замотали головами, пыл с главаря немного спал, он сел на свое место; злобно щуря колючие глаза, поминутно сжимая и разжимая короткие пальцы в кулаки, лежавшие на мокрой скатерти, начал хрипло говорить:

– Свой человек из ментовки весточку мне интересную принес. На запасных путях стоит вагон из Сибири, в нем соболиные меха. Послезавтра он отбудет в город Верный на меховой комбинат в Казахстане, это возле Алма-Аты. Как вы понимаете, жизнь налаживается, и это первая партия ценных шкурок… чтобы, значит, изготовить модные дорогие шубы для биксов и других сучек. В годы войны на фабрике изготовляли тулупы, шинели, шапки, ремни, кобуры и всякую необходимую для фронта амуницию. Теперь вот хотят шить шубы… Но нам это только на руку. Вагон охраняют двое легавых, поэтому ничего сложного нет. Ментов к ногтю, ценные меха с собой – и все дела. Завтра в полночь необходимо срочно провернуть это дельце, потому как, я уже сказал, послезавтра вагон уйдет в Казахстан. Я тоже буду участвовать в налете… Надо же как-то посерьезней отметить свое поганое рождение. А потом знакомый портной еврейчик пошьет из шкурок шубы, оптом скинем, и тогда денег будет у нас много. Каждый может позволить себе побывать на Черном море. Чем не житуха, а, братуха? – Ливер, воодушевленный перспективой в ближайшее время озолотиться, порывисто обнял Веретено и так прижал его к себе, что тот сдавленно захрипел, испуганно вылупив мутные от алкоголя глаза. Затем резко оттолкнул его и всем корпусом повернулся вбок, ища повеселевшим взглядом любовницу. – Норка! – с ухмылкой крикнул Ливер, – слышь, дура, я тогда к твоим прекрасным ногам хоть пять шуб брошу, а не как тут Илюха подумал об этих чертовых цацках. Дешевка ты, раз их носишь.

– Вань, ты чего говоришь? – залепетала девушка, подошла и опустилась перед ним на колени, поймала его руку и прижала к своей маленькой острой груди. – Я же люблю тебя… – и произнесла еще что-то невнятное, но Илье показалось, что она сказала «сволочь неблагодарная».

– То-то, – самодовольно сказал Ливер и вдруг вырвал руку, опять поднялся, вперив свой пронзительный хмурый взгляд в икону в красном углу, наряженную вышитым рушником. От ветхости уже было не разобрать святого лика, да, видно, главному бандиту это и не особенно требовалось, судя по тому, как он громогласно объявил:

– Спасибо нашему Иосифу Виссарионовичу, что он заботится о своем народе. Молодец. Низкий ему от нас поклон. Ведь как раньше бывало до революции? Народ был угнетенный и жил впроголодь, у него и отнять-то было нечего нашему брату-разбойничку, потому как мужик сам хрен последний без соли доедал тогда. А теперь поживиться есть чем, товарищ Сталин постарался. Ну что же, шпана ярославская, выпьем еще по одной за здоровье нашего вождя, отца всех народов.

Бандиты одобрительно загудели, стали наполнять стаканы, кое-кто уже принялся пить, чтобы успеть пропустить еще парочку рюмашек, как неожиданно раздался звонкий голос мальчишки, про которого все уже забыли.

– Ливер, я тоже с вами пойду! Я тоже хочу Норе шубу подарить!

Чуня, сидевший рядом с ним, поперхнулся, гулко закашлял и под смех бандитов, хриплым