— С учётом ремонта я легко поменяю тебе эту старую, убитую трёшку на просторную однушку в новостройке с ремонтом и обставленную. По системе «вошёл-живи». Даже с учётом твоего нежелания платить налог на продажу, что-то придумать можно. Например, расписку сделать, а три года спустя уже официально купить-продать.

— Ну-ка, ну-ка, — прикинула Леся, вернулась из кухни и отключила телевизор. — То есть не зря я тебя от холодной смерти на вокзале спасла? Выручишь?

Глобальный припомнил молящий взгляд на крыльце закрывшейся конторы «Светлый путь», где стояли растерянный охранник, диспетчерша и один рыжий певун, но спорить не стал.

Зачем напоминать людям? У всех бывают моменты слабости.

— А если тебе горит, то могу на свою квартиру в центре поменять, — тут же предложил он. — Я там как раз там ремонт сделал и мебелировал.

— Ты квартиру купил? — снова удивилась Леся и даже немного пожалела, что не пошла до конца в битве за Глобального.

— Ага, купил… но ещё не отработал, — припомнил Боря. — Давай маме позвоню. Думаю, легко переедет сюда после ремонта. Кто ж не захочет жилплощадь побольше?

— Так уж и будет она ждать твоего ремонта, — ответила Василькова, уже наслушавшись от стариков столько, что сделала вывод — «их всё устраивает, главное без перемен». — И с чего ты решил, что вообще переедет?

Боря почесал нос. Ну да, захолустье. До центра семь остановок. Пешком на пруды не прогуляться, парк у дома культуры на любителя. Но едва сантехник заглянул в сумку, как невольно снова улыбнулся. Всё можно обустроить как в пансионате. Было бы на что.

Глядя на нетронутые запечатанные пачки, аккуратно прикрытые его семейными трусами, он тут же нашёл другой вариант:

— А если хочешь, то прямо сейчас у тебя её куплю. И сама уже любую квартиру купишь. За наличку. Сразу выселять не буду. Свои всё-таки люди. Что-нибудь придумаем, — и Боря подмигнул, как будто только что не валялся в изнеможении.

А Леся приподнялся брови:

— Так, погоди. Как это за наличку? Кредит брать вздумал? — всё ещё не верила подруга в лучшее. — Потом двадцать лет отдавать? Зачем?

— Слушай, скажу честно, — не стал разбивать её веры Глобальный. — В этом состоянии твоя квартира стоит максимум три миллиона. За район знаю. Тихий, спокойный. Рядом гаражи. Соседей не так много. Тут на улице семь сталинок в ряд стоят, людей почти нет, остановка рядом. Люди дружные, под окнами либо садики, либо огородики за гаражами. Дальше улицы с коттеджами начинаются. Кто участок у муниципалитета урвал. Кто сам купил, кто свалки расчистил за гроши. Там по-разному. Но когда я сделаю тут ремонт и немного поработаю с округой, в цене всё подскочит. Так что всё отобью при продаже.

Боря уже хотел показать следом пачки с крупными купюрами, но рука дрогнула. Только трусы достал с самого верха, закрыл плотно и добавил, пытаясь припомнить, как они там оказались:

— Я пока труханы на руках простирну. И пока будут сушиться, подумай. А пока думаешь, ты мне лучше вот что скажи… есть у Нины Альбертовны золото? Драгоценности всякие, старьё в шкатулке.

— Конечно есть! — даже обрадовалась Леся и полезла рыться в шкатулках. — А ты что теперь, ещё и скупщик сокровищ?

— Я бы взял на реализацию, если хочешь, — добавил Боря уже из коридора, немного подумав, не став развивать и этот момент.

Судя по внедрённым в общество Вишенкам, болтун — находка для шпиона. Но если Леся даже не заикнулась о содержимом сумки, значит не заглядывала.

«Такой не то, что жизнь надо облегчить, такую замуж с ходу надо брать!» — предложил внутренний голос: «Вот только с Наташкой сначала бы разобраться. И о Дашке подумать. А той вообще бассейн сначала построить надо. Это если о её сестре не вспоминать, да?»

Дел как всегда — невпроворот. И лишь одна фраза Степаныча на ум приходит: «хочешь жить — умей вертеться». И если сам наставник следует этому совету, то вертит Зою как хочет. В конце концов кто сказал, что после пятидесяти секс отсутствует?

Глава 16

Мама, давай!

Зинаида Фридрих так и не успела стать Князевой, зато успела схлопотать срок за убийство. Полное раскаянье, однако, помогло слабо, а сотрудничество со следствием даже не предлагали. И так всё очевидно: месть на фоне семейных ценностей. Суд учёл все потуги Зины скосить себе срок, но живых людей ценил больше жмуриков. И цифра оглашения приговора всё равно состояла из двух чисел, без права УДО в ближайшие десять лет.

Вот и получалось, что вместо любимого массажа отныне Зину заставляли строчить платья. Совсем не от Кардена или Габанна. Скорее робы от Гобы. Он же — Гоблин. Так называли начальника тюрьмы за глаза.

Князь был отомщён, но это не радовало. Колония строго режима и близко не стояла по сравнению с коттеджем Князевых. Вместо пиццы с пеперрони под телевизор в личном кинотеатре теперь давали лишь макароны по-флотски и возможность читать потёртые книги или писать длинные письма на честно заработанные в колонии деньги.

«Труд сделал из обезьяны человека» — честно предупреждал плакат на входе в рабочую часть зоны.

Жизнь словно не успевала смеяться над Зиной. Казалось бы, ещё до Нового года

любила делать людям массаж и выходила замуж за столько выгодную партию, как пухленький ОПГ-медвежонок. И вот на тебе — переигровка и теперь каждый вечер пишет письма Кире. Причём даже не электронные.

Но единственному человеку, который не только не бросил, но и упрямо называл её «мамой», не писать она просто не могла. Своих детей у Зинаиды никогда не было. Всю жизнь работа на ногах или скиталась по салонам, а жила исключительно на съёмные квартирах или ютилась в комнатках, сколько себя помнила.

Радость до встречи с Князевыми была по жизни лишь одна — однажды съездила за границу. В Израиль. По направлению, уж больно фамилия интересная. Заодно предлагали и кровь сдать, чтобы точно проверить.

Проверили, им понравилось. Она же зацепилась за страну и ей понравилось тоже. Кому может не понравиться мир без зимы и вечнозелёные пальмы? А ещё песок и пустыни — романтика.

Зина никогда бы не подумала, что туризм на малую родину предков, что спорили за своё ещё с римлянами, обернётся для неё службой в снайперской роте.