Тем же вечером я и узнала жуткую историю Клавы.

– Было время, когда мы дружили, – так начала бабушка свой рассказ. – Я всю жизнь на этой улице, а Клава появилась, когда замуж вышла. Трудно поверить, но была тогда Клава красивая, живая, смешливая такая. Платья себе шила нарядные, модные, бусы носила алые, коралловые, мечтала поехать в Ленинград, посмотреть, как мосты разводят…

… С будущим мужем Леней Клава познакомилась еще в школе, они учились в параллельных классах. После выпускного Клава училась на фармацевта, а Леня в армии служил. Она его ждала преданно и верно, как в кино, писала письма, скучала. И он ее любил без памяти. Когда отслужил, вернулся, они сразу поженились и зажили себе душа в душу.

Клава в аптеке работала, он водителем был, часто приходилось ездить по разным городам. Ей не нравилось оставаться одной, но куда деваться? Да и деньги хорошие платили, и нравилась Лене его работа.

Прожили года четыре; дом этот, доставшийся Лене от его тетки, отремонтировали. Люди на молодую пару смотрели и радовались: ни ссор, ни скандалов, всегда вместе. Клава была приветливая, разговорчивая, в саду возилась, песни пела. Леня – работящий, основательный, всем всегда готовый помочь. Детей, правда, не было у молодых, но не успели соседские кумушки начать об этом судачить, как стало известно, что Клава ждет ребенка.

Какая она гордая ходила, как расцвела! Еще больше похорошела, а ведь и без того красивая была, как картинка.

– Я такая счастливая, – говорила она, – даже страшно немного. За что мне это? А вдруг что-то случится, и отберут у меня мое счастье?

При этих словах на глаза бабушки навернулись слезы.

– А беда-то и в самом деле уже рядом была. Тень ее черная накрыла и Клаву, и Леню, и их гостеприимный дом.

В очередную командировку Клава не хотела Леню отпускать. Давило что-то на сердце, тяжело было. Она на шестом месяце ходила, нервничала частенько.

– Так не хочется одной оставаться, – говорила она, – ты скажи начальству, пусть тебя не отправляют пока никуда, можно же и тут, поблизости. Пес с ними, с деньгами, всех не заработаешь! Мне спокойнее, когда ты рядом.

Леня сказал, что от этой поездки уже не сможет отказаться, а на будущее – сходит, переговорит с начальством, раз уж такое дело.

Уехал он во вторник, вернуться должен был в пятницу утром.

Но неожиданно приехал в четверг.

Было уже темно, десятый час пошел. Клава, которая мужа не ждала, поужинала и приготовилась спать ложиться, услышала громкий стук.

Набросила шаль, подошла к двери.

– Кто там?

– Свои. Открывай.

– Леня! – ахнула она и распахнула дверь. – Ленечка!

Муж стоял на пороге, не делая попытки переступить через него.

Клава глянула ему за плечо.

– А машина твоя где же?

Чаще всего Леня ставил грузовик возле дома, редко в заводском гараже оставлял. Но сегодня, видимо, как раз такой случай и был.

– Машина, машина, – ворчливо отозвался муж, – ты за что переживаешь-то? За железяку или за меня? Так и будешь на пороге держать?

– Проходи, Ленечка, проходи! – переполошилась Клава.

Муж глянул на нее, усмехнулся криво, недобро, вошел.

«Он что, думает, я без него любовника привела?» – подумала Клава, немного обескураженная отстраненностью мужа.

Тот разулся, повесил на крючок кепку, снял куртку. Клава немного постояла рядом: ждала, что Леня обнимет ее, примется расспрашивать, как у жены дела, как здоровье, но он не сделал ни того, ни другого.

Потоптавшись в коридоре, она вспомнила, что надо собрать на стол, и унеслась в кухню. Леня тем временем прошел в комнату. Когда Клава минут через пять принесла поднос, на котором теснились тарелка с супом, сметана в мисочке, зелень и хлеб, Леня стоял возле шкафа и рассматривал что-то на полках.

– Ты чего там увидел? – спросила Клава. – Садись скорее, остынет.

Он развернулся к ней всем корпусом быстро, но неуклюже. Снова усмехнулся и направился к столу. Шел странно, деревянной походкой, неловко припадая на одну ногу.

– У тебя болит что-то? – испугалась Клава. – Ты поэтому раньше приехал? Я как чувствовала!

– Ничего не болит, – грубо осадил ее он. – И чувствую я себя как никогда хорошо.

Леня сел за стол, окунул ложку в суп, помешал.

– А приехал раньше потому, что соскучился очень. Увидеть тебя захотелось.

Клава хотела сказать, что и она ужасно скучала и волновалась, открыла было рот, однако так и закрыла, не сказав ничего. Ей вдруг почудилось, что глаза у мужа не того цвета. У Лени были самые красивые глаза на свете – синие, яркие.

Теперь же на них точно пелена была, потому они белыми казались. Клава поморгала часто-часто, потом снова посмотрела – все хорошо, привиделось всего-навсего. Свет, наверное, неудачно упал.

– Ты чего, женушка? Смотришь так, будто привидение увидела!

Сказал – и захохотал.

Смеется, прямо остановиться не может, словно бы нечто невероятно смешное сказал. И смех не Ленин: утробный, густой, точно из колодца глубокого идет. И это его «женушка»! Никогда в жизни Леня так Клаву не называл.

– Ты не ешь ничего, – сказала она, чтобы сказать что-то, не молчать. Захотелось выскочить из комнаты и бежать, пока ноги не заболят.

Леня перестал смеяться и произнес:

– Не голоден я. Да и не люблю эту жижу. Мяса-то нет?

Клава захлопала глазами.

– Это же рассольник. С перловкой, как ты любишь. А мясо там есть, на кусочки порезала.

– На кусочки, – передразнил муж и отодвинул тарелку. – Переварила все, не хочу.

Клава поднялась из-за стола, озадаченная еще больше. Даже обидеться за резкие слова не смогла, настолько была удивлена странным поведением Лени.

Подошла к нему, чтобы убрать посуду, наклонилась.

– Любишь ты побрякушки эти, – сказал он.

– Что?

Леня вскинул руку и ухватил коралловую нитку. Клава инстинктивно отшатнулась, но он держал крепко, и ей пришлось замереть, наклонившись.

– Алые, как кровь, – задумчиво проговорил он, и ей снова показалось, что глаза его побелели.

Внезапно Леня дернул нитку, и та порвалась. Красные бусины покатились по полу.

– Ты что натворил! – воскликнула Клава, от негодования даже позабыв о странностях в поведении Лени. – Сам же мне их подарил на день рождения, и сам же…

Она опустилась на колени и принялась торопливо подбирать бусины.

– Прости, – сказал он, кажется, искренне раскаиваясь, но не делая попытки помочь жене.

Клава подобрала почти все бусины, осталось несколько штук возле ножки стула, на котором сидел Леня. Она потянулась, подобрала их и тут обратила внимание на левую руку мужа.

Она висела вдоль тела – безвольно,