Не представляю, что будет дальше, и думать об этом не хочется…

Глава 40

ЕЛИЗАВЕТА

Я не замечаю, как бежит время. Рядом с Демьяном мир кажется другим. Легким, невесомым, красочным. Наглость, естественно, его второе имя и приказные нотки порой проскальзывают, но это лишь добавляет остроты в наши непонятные отношения.

Каждый вечер и ночь мы проводим вместе. Не знала, что я такая ненасытная. Несколько раз просыпали. Немудрено. Желания в Демьяне столько, что я не замечаю, когда выключаюсь без сил. Глядя на любую горизонтальную поверхность в его или моей квартире, щеки заливает краска стыда.

На выходных мы с Демьяном ездили в деревню. Как и обещала, познакомила его с Анечкой, ну и прицепом с родителями. Маму шокировала, а папа ничего не понял. Мол, друг и друг, какие еще могут быть вопросы.

Как прошаренный дамский угодник Демьян приехал не с пустыми руками и сразу подкупил Анютку красивой куклой. Забавно было наблюдать за их знакомством.

— Можешь доштать облако? — дочь около Голицына выглядела лилипутом рядом с Гулливером.

Стояла, распахнув свои большие глазки, задрав голову вверх.

— Нет, — улыбался спортсмен. — Но я могу поднять тебя, и ты сама достанешь. Идет?

— Ага, — кивнула Аня.

Голицын подкинул ребенка и посадил на плечо, поддерживая огромными ручищами.

— Ба-а-а! — закричала дочь, махая бабушке. — Шмотли! Я вылосла!

— Ох, ты ж, мать честная! — театрально всплеснула руками мама. — Посмотри, там тучи не идут? Дождя не будет?

— Ибудит, — мотает головой дочь. — Шонце.

— И на том спасибо, — родительница еще раз осмотрела Демьяна с ног до головы. — И где ж вас таких длинных разводят? Ну, пойдемте в дом. Чая с травками выпьем. Скоро идти в клуб. Анечка выступать будет. И аккуратно, а то лоб расшибешь о косяк… или дом разнесешь, чего доброго.

Ребенка забирать не стали, хотя Дема настаивал. После концерта, на котором присутствовали три калеки, дочурка познакомилась с другими детишками и ей стало не до нас. Договорились, что сходим вместе в зоопарк, когда мои вернуться в город.

В университете мне стоит огромных усилий сдерживать Голицына от показательных выступлений. Студенты привыкли, что каждую перемену спортсмен врывается в кабинет и выгоняет всех пинками. Пытаюсь объяснить очевидные вещи: нельзя афишировать нашу связь, только Деме плевать. Он считает, что и так паинька.

Покоя не дают мысли о Владе. То, что он не проявляет себя неделю, только напрягает сильнее. Ожидаемым было бы его излишнее присутствие рядом, просьбы встретиться с ребенком, но нет. Тишина. Возможно, дело в инвесторах и частых совещаниях в Министерстве образования. Сложно угадать.

Вообще, все напоминает странный вакуум, куда мы попали с Демой вдвоем. Никто нас не беспокоит, не дергает, не отвлекает друг от друга. Я все больше вязну в наших отношениях и понимаю, что мне дышать без Голицына сложно.

Люблю. Так сильно, что иногда просыпаюсь и смотрю на него, не уставая впитывать каждую черточку его лица, изгиб ресниц, мимические морщинки, кромку рта, невозможные родинки на щеках и щее.

… Задумчиво смотрю перед собой, в ожидании очередной группы. Привычное окно между парами, позволяет немного покопаться в себе. Стучу ручкой по книге, размышляя о будущем.

Дверь хлопает, выдергивая из мыслей. Оборачиваюсь на звук. Демьян делает несколько оборотов ключа в замке.

— Дем… — по блеску глаз понимаю настрой. — Вдруг кто-то придет? Как потом объяснять наше уединение?

— Думаешь, меня это волнует? — кладет ключ на трибуну и подходит ко мне, словно хищник к жертве.

Садится на стол передо мной, расставив ноги. Медленно расстегивает ширинку, а я смотрю как завороженная. Демьян спускает штаны с трусами, освобождая эрегированный член. Зажимает его в ладони и проводит несколько раз по стволу.

Сглатываю, наблюдая за провокационными действиями. Низ живота ноет в сладком томлении, рот наполняется слюной. Ерзаю на стуле, возбуждаясь еще сильнее.

— Знаешь, чего я хочу? — поддевает мой подбородок пальцами свободной руки, заставляя смотреть на него снизу вверх.

Тону во взгляде, пропитанном похотью. Циничная холодность и надменность, что была в Деме в первую нашу встречу, окатывает необъяснимым волнением.

— Догадываюсь, — голос сипнет до желания прокашляться.

— Тогда приступай, Лизавета Андревна, — чеканит с ухмылкой, будто тот самый студент решил меня наказать.

У меня даже мысли возмутиться не возникает, потому что нравится? Божечки…

Заменяю его руку своей. Смыкаю вокруг члена насколько могу. Провожу вверх-вниз, наблюдая, как прячется и появляется головка за пальцами. Демьян резко хватает меня за волосы и притягивает к паху.

— Бери в рот! — от его приказного тона у меня мурашками все тело покрывается. Невольно проскакивает подозрение, что именно сейчас Голицын настоящий.

А что, если…

Рывок за волосы, вышибает все мысли, заставляя шипеть. Послушно обвожу уздечку языком и впускаю член в себя. Демьян шумно втягивает воздух, насаживая меня горлом на стояк. С непривычки закашливаюсь, а в глазах выступают слезы.

— Умница, училка. Продолжай, — ухмыляется, вводя меня в состояние непонятного транса. Или ужаса… И возбуждения.

Нет-нет, что это за игра такая?! Я…

— Непонятливая? — сдавив пряди у корней, жестко фиксирует голову у влажного от слюны органа. — Заглатывай, я сказал!

Во мне начинают разгораться злость и вожделение. Какой-то ядреный коктейль. Вскидываю глаза, бросая вызов. Голицын наблюдает за мной, упиваясь происходящим. Впускаю член в горло на максимум. Замираю на несколько секунд, до легкой нехватки воздуха, а потом освобождаю с характерным чмокающим звуком. Помогаю рукой. Снова скольжу губами по органу, не прерывая зрительный контакт, выражая взглядом весь гнев, что меня обуревает. Ласкаю нежную кожу языком, впускаю глубже и снова даю свободу. Облизываю, всасываю и позволяю таранить свой рот. Раз за разом. Сосу… как самую вкусную конфету.

Уголок губ Демьяна дергается, глаза черные как адова тьма. Он толкается бедрами навстречу, разжигает меня хриплыми стонами, усиливает хватку в волосах.

— Су-у-ука! — цедит, запрокидывая голову.

Встает. Рывком поднимает меня и впечатывает грудью в столешницу. Задирает узкую юбку до пояса. Одним движением рвет трусики и входит сзади сразу на всю длину. Дергаюсь под его рукой, что давит между лопаток.

— Я уже весь в тебе, — шлепок по ягодице обжигает. — Лежи смирно.

Он, не щадя, трахает меня мощными, резкими толчками, распаляя на максимум. Скулю в лакированную поверхность, запотевшую от моего дыхания. Хватаю воздух, напряженными ладонями. В теле беснуются ощущения от наступающего оргазма. Подставляюсь сильнее.

— Дема… — всхлипываю, в шаге от звезд.

— Проси, — он резко тормозит и снова жалит звонким ударом по бедру. Сбивает, но плавит еще сильнее.