ко мне вваливается Дема. Взгляд сам опускается ниже пояса, и я буквально чувствую, как у меня глаза распахиваются шире. Был же меньше, кажется. Пячусь, пока на голову не начинает литься вода.

Че-е-ерт, может, не соврал Голицын про… выживание?

— Скажи же Тарзан, а не Маугли, — входит в широкую кабинку, вставая ко мне под струи теплой воды. Очень близко.

На каждом вдохе соприкасаемся телами. Демьян не трогает меня, а я все равно теряю голову.

— Скажи же королева, а не выдра, — возбуждение прокатывается легкой волной по телу, оседая в яремной впадине и голос слышится хриплым.

— Все равно моя, кем бы ни была, — подхватывает под попу и поднимает.

Обнимаю его руками и ногами, царапаю голову, зарывшись в густые короткие волосы. Одну ладонь Дема привычно заводит мне на затылок, локтем прижимая спину. Накрывает губы своими, врываясь в рот языком. Другой рукой держит под ягодицами, лаская промежность пальцами. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой маленькой. Демьян буквально всю меня обнимает собой.

— Направь, — ощутимо сглатывает, не сводя с меня темного взгляда. Там плещется настоящая лава, в которой горим оба.

Послушно опускаю руку между нашими телами, чуть отводя бедра назад. Пальцы Демы мажут по клитору, и стон вырывается сам собой. Обхватываю рукой член, огладив ладошкой бархатную головку. Мой мальчик рвано выдыхает, шипит сквозь зубы.

— Что-то не так? — вопрос сам слетает.

У меня очень давно никого не было. Миша был первый и последний партнер. Правильно я делаю или нет, черт его знает.

— Да, — Дема утыкается лбом в мой. — Я еще не в тебе, Дюймовочка. Не томи…

Прикусываю губу, сдерживая улыбку. Еще раз провожу по стволу, насколько позволяет поза, и направляю в себя.

Демьян насаживает меня. Действует бережно, но я ощущаю всю силу и мощь, которая его переполняет. Каждая мышца вибрирует, отдаваясь во мне обратной дрожью. Чем глубже он входит, тем сильнее ощущаю распирание. Правильное, желанное, трепетное. Внизу живота разжигаются пожарища в предвкушении наслаждения. Мамочки, я и не знала, что может быть так хорошо с мужчиной…

Он погружается в меня до конца. Внутренней стороной бедер упираюсь в его пах. Дема давит на поясницу, будто хочет войти еще глубже.

— Блять, Лиза… Ты узкая, пиздец, — выдыхает и дарит очередной поцелуй.

Срывается в момент. Прижимает спиной к стене и наваливается всем телом. Я буквально вдавлена в графитовый кафель. Дема подхватывает мои ноги под коленями и разводит их еще сильнее, максимально раскрывая. Упирается ладонями в стену на уровне талии, подтянув меня вверх.

— Если будет больно, сразу говори, — цепляет мой нос своим.

Движения становятся ритмичные, резкие, точные. Каждым толчком он задевает во мне скрытые эрогенные зоны, снова заставляя теряться от ощущений. Мне непривычно. Словно я на грани и боль вот-вот появится, но вместо нее меня жалит диким возбуждением. Оно нарастает как снежный ком. Как из-под воды слышу свои громкие стоны, отражающиеся от стен. Впиваюсь в губы Демы и целую-целую… прошу, молю не останавливаться. Каждый раз, когда наши рты размыкаются, Демьян смотрит вниз, наблюдая, как влажный от моей смазки и воды член таранит тело. От его взгляда становится еще жарче. До невозможности.

— Ахуеть, как красиво, Лиз… — надрывно шепчет.

— Дем… я умру сейчас, — всхлипываю, цепляясь за его плечи.

Меня накрывает до полного отключения от реальности. Взлетаю и падаю… Разгоняюсь и откатываюсь… Взмываю в небо и камнем лечу вниз… Внутренние качели набирают обороты. Поджимаю пальцы ног, словно готовлюсь сделать то самое “солнышко” с полным переворотом. Не сдерживаю крики, не думаю, лишь чувствую.

— Только чтобы воскреснуть, моя маленькая.

Глубокий толчок… взгляд, наполненный любовью, и я с криком срываюсь в пропасть. Разлетаюсь в пыль, на атомы, на те самые блестки. В голове пустота, в горле сухость, под веками фейерверки взрываются.

Через пару толчков Демьян сдавленно хрипит, ловит мои губы, и я чувствую пульсацию члена внутри, заливающего меня семенем.

… Устроившись на стуле, закинув ноги на соседний, наблюдаю, как Голицын сует хлеб в тостер. Передо мной на столе чего только нет. Тарелка с нарезанным сыром и ветчиной. Небрежно свалены пара огурцов и помидор. Нераскрытая упаковка сливочного масла. Зефир и черничный морс. Бутылка молока и банка дижонской горчицы.

Интересный набор.

— Ты все из холодильника достал? — кладу в рот кусочек сыра.

— Нет. Только то, что не жалко, — и смеется засранец. — Кстати, салат пришлось выбросить. Ночь простоял.

— А ты щедрый, — подкалываю, вытирая рукой огурец. Есть хочу ужасно.

— Лиз, — поворачивается ко мне, наблюдая, как я подношу ко рту овощ и откусываю край. — Ты сейчас специально провоцируешь, выдра? Могла же что-то другое взять.

— Голицын, тебе бы не понравилось, — показательно грущу, демонстрируя острые зубы.

— Это мы еще посмотрим, — подходит, берет мою руку и откусывает чуть ли не половину. — А вообще, я же предлагал поехать в рестик или кафешку. На крайняк, заказать доставку. Лиз, давай сгоняю быстро?

— Сейчас бы черешни… — вспоминаю, что в домике осталась ягода. Надеюсь, ее убрали, а то забродит.

— Все. В пизду бедные посиделки, — присаживается передо мной на корточки, убирая с лица прядь волос. — Со мной поедешь или дома подождешь?

— М-м-м… не поеду.

— Третьего варианта не было, Лиз. Попробуй еще раз.

— Хорошо, — закатываю глаза. — Подожду.

— Умница, выдра. Но могла бы честно признаться, что тебе сложно двигаться, — поднимается, целует в губы и уходит из кухни.

— Вовсе нет, — кричу ему вслед. — Так и скажи, что устал!

Слышу приближающиеся шаги и в голове дикое желание спрятаться. Ну вот нафига я его дразню? У меня до сих пор ощущение, что он член во мне оставил.

— Кто устал? — склоняет голову набок, прищуривает глаза, потирая левое запястье.

Мамочки…

— Дем, если ты меня не накормишь, то я точно не выживу… от голода, а это в твоем случае неспортивно, — действую по всем канонам педагогического искусства. Браво, Полянская!

— А какой гордостью глаза загорелись, — стебет меня нагло, а я не могу сдержать смех. — Думаешь, переиграла, да? — подходит, наклоняется, пленит губы своими, не упустив возможности пролезть в рот языком. — Как только вернусь, есть будем в тандеме, где я обязательно в тебе. Люблю, выдра…

Через десять минут остаюсь одна. Наглею, пока нет хозяина и осматриваюсь. Мне нравится сочетание серого и белого в дизайне. Все лаконично, но по-мужскому минимально. Никаких рамочек с фото или прочих безделушек, которые бы в полной мере раскрывали характер Демьяна. Вся мебель встроенная. Многоступенчатые потолки с большим количеством точечных светильников. Из всего интерьера огромной четырехкомнатной квартиры выбивается только фиолетовая подушка, брошенная