— Прямо как ты, — выдала Валя и подставила ко рту ладонь, чтобы хихикнуть не так громко.

Варвара посмотрела на неё, но без укора. Я увидел, что за прошедшие дни в Крыму сёстры сильно сблизились. Так что взгляд, скорее, выражал задорное недовольство.

— Я, между прочим, ещё ни на кого войной не пошла, — проговорила она, отпила глоток из бокала и посмотрела на меня. — И не пойду, если меня не вынудят.

— Полагаю, что независимо от того, что произойдёт с нотой протеста, сборная эскадра отсюда уже не уберётся, — сказал я, проигнорировав закинутый крючок от принцессы. Я не хотел обсуждать личные отношения в то время, когда существует непосредственная угроза и ей, и Вале, и вообще России. — А это, значит, что они в любом случае нападут. Скорее всего, на Ливадию. А мы совсем рядом.

— Это ты к чему? — спросила Валя, глядя мне прямо в глаза. — Полагаешь, они нападут и на Ореанду?

— Не хочу тебя расстраивать, — ответил я, наслаждаясь жемчужиной Беллиной коллекции, несмотря на полную чашку чая. — Но им будет всё равно. Они разнесут тут всё. Возможно, весь полуостров. Им плевать, поверь. Скажут уничтожить, они будут уничтожать всеми подручными средствами. Но я не о том. Я хочу добиться понимания, что всем нам грозит смертельная опасность.

— Всё правильно говоришь, — медленно и тихо сказала Белла. — Однако, не совсем ясно, где искать выход.

— В смысле? — не понял я высказывание бабушки.

— Белла говорит, — вмешалась принцесса, которая уже опорожнила свой бокал, — что сейчас везде одинаково небезопасно.

— И тут я не могу не согласиться, — сказал я. — Однако в Санкт-Петербурге…

— Нигде я не буду в большей опасности, чем рядом с отцом, — ответила на это Варвара и встала из-за стола. — Но, возможно, ты прав. Мне нужно быть сейчас там в такое тяжёлое время для страны и для нашей семьи.

Она удалилась к себе в комнату, а я продолжал крутить в руке изящный стакан.

В конце концов, эфирники обещали защиту мне и принцессам. Уж это я от них получу, чего бы мне это ни стоило.

* * *

Кабинет для кулуарных переговоров находился в подземельях Зимнего дворца. Тут были применены самые передовые технологии в области пресечения возможной прослушки. После смерти Разумовского именно эта комната подверглась самым серьёзным улучшениям и модификациям.

Игорь Всеволодович прям чувствовал, как его слова, ударившись о невидимые преграды возвращаются назад, не в силах вылететь за пределы комнаты. Магический контур тут был усилен на уровне с технологическим. По идее волноваться было не о чем.

— Пока мы ждём дорогого посла с этой самой нотой протеста, хотел бы услышать ваши новости по поводу происходящего, — сказал император, усевшись в удобное кресло.

Комната для переговоров сама по себе была очень небольшой. А отсутствие окон и полноценной обстановки вообще делала её достаточно давящей. Из мебели тут стояли четыре кресла вокруг низкого стола со стеклянной столешницей, да две картины висели на стенах, чтобы хоть как-то сгладить гнетущее впечатление подвала.

— У меня их не очень много, но все они достаточно важные, — ответил Державин, расположившись напротив монарха. — Некоторые могут вызвать оторопь, но, поверьте, дезинформацию я распространять не намерен.

— Скажу, что вы меня чрезмерно заинтересовали, — проговорил монарх и поднял подбородок, желая даже в приватном разговоре выглядеть величественно. — А в отношении правдивости, Игорь Всеволодович, сейчас любая информация выглядит как лютая дезинформация.

— Так вот начну с того, что никакой магической чумы не существует, — проговорил Державин, оглядывая появившийся на столике кофейник. — Это следствие использования телепортов. Побочный эффект, так сказать.

— Ого! — монарх был настолько удивлён, что даже привстал со своего кресла. — То есть все эти обвинения в наш адрес заведомо ложные, и мы даже сможем это доказать?

— Как? — вопросом ответил Игорь Всеволодович. — Если они уже себе всё придумали, даже какие-то «неоспоримые доказательства» нашли?

Императора явно озадачили доводы собеседника. Его вообще очень сильно напрягало происходящее, а ещё больше то, что он понятия не имел, что со всем этим делать.

— Что ж, — сказал он, пожевав нижнюю губу, — продолжайте. Чем же вызвана магическая чума? Только ли телепортами? Как передаётся?

— Никак не передаётся, — ответил Державин, и снова поверг монарха в ступор. — Это ни что иное, как самое обыкновенное эфирное отравление. Организм магов, неподготовленных к переработке эфира, именно так реагирует на его присутствие.

— Да, но почему тогда столь повальное заболевание… Стойте-ка, — Ярослав Иванович явно не привык столько шевелить мозгами, как в последнее время, но тут даже у него стало это входить в привычку. — То есть прошёл раз и готов — заболел? — решил он уточнить у Игоря Всеволодовича.

— Именно так, ваше императорское величество, — ответил на это Державин. — Для начала реакции достаточно одного перемещения. Но после единичного соприкосновения с эфиром организм ещё может справиться, а вот при постоянном использовании будет поражён полностью в обязательном порядке.

— То есть, по сути, — монарх говорил медленно, словно вбивал каждое слово в расстояние между ними. — Вы спасли от так называемой магической чумы, которая не что иное, как отравление эфиром, и меня, и всю Российскую империю?

— Получается так, — Державин развёл руками, показывая, что он это не нарочно. — Я ни о чём не знал, просто видел, что дело нечисто.

— Слушайте-ка, — сказал император и откуда-то из-за спины вытащил бутылку с двумя стопками. — Когда всё это закончится, напомните мне, чтобы я вам звезду героя присвоил, хорошо?

— Хорошо, — усмехнулся Игорь Всеволодович. — Постараюсь сделать так, чтобы вы не забыли.

— Так, а наш-то Скуратов? — лицо императора враз стало серьёзным. — Он-то телепортами не пользовался, а сгорел вообще за день. Это что? Какие-то иные побочки? Или целенаправленное убийство?

— Полагаю, что убийство, — ответил Державин, беря стопку и опрокидывая в себя. Он, конечно, произнёс мысленную речь, что в такое время алкоголь — плохой помощник, но решил, что от пятидесяти грамм точно ничего не будет. — Тут задействованы так называемые магические паразиты.

— Дайте угадаю? — опёршись на стол и