то нормальное, что сделали бы нормальные журналисты в нормальной стране, нормальные сотрудники международной, молодежной и учебной редакций Гостелерадио СССР или иновещания, не дал никакого внятного ответа. А только посоветовал ему написать подробное письмо, запрос на имя товарища Лапина — главного телерадио министра Советского Союза. Как подумал наивный Жаков, для более подробного изучения вопроса в положительном ключе.

Он не знал, что это посоветовал ему кадровый оперативный сотрудник действующего резерва КГБ СССР, служивший под "журналистским" прикрытием в международной редакции Гостелерадио СССР, после короткого оперативного разговора со своим настоящим начальством на площади Дзержинского.

И цель этого (оперативного) совета чекиста, прикрывавшего воинское звание журналистским, была лишь в том, чтобы получить собственноручные письменные "признания" потенциального "шпиона" и "изменника Родины". Чтобы затем подшить их в его уголовное дело, подследственное КГБ СССР, и использовать их как формальные доказательства его вины в советском суде, готовом осудить любого, кто попал под колпак Гештапо Мюллера, пардон — Комитета госбезопасности Андропова.

О чём опер, чекист "подкрышник" написал в подробной секретной справке после окончания телефонного разговора с Жаковым. Пройдя по линии 5-го управления (идеологические диверсии противника) КГБ СССР, эта справка, прочитанная и завизированная его начальником, генерал-лейтенантом Филиппом Бобковым, была доложена Андропову и затем, по принадлежности, легла в уже третий том дела оперативной разработки "Фермер".

Контора пишет…

На быстро составленный и отправленный подробный запрос студента Жакова, министр советского телевидения и радио Сергей Лапин очень (слишком) оперативно (за два дня) ЛИЧНО ответил заявителю на правительственном бланке заказным письмом, что Гостелерадио СССР не имеет к французскому радиоконкурсу никакого отношения и ничем не может содействовать в получении призов из Франции.

Вы когда-нибудь писали очень большому начальству, в ведущую газету, в популярный журнал или на Центральное телевидение? Нет?! Тогда вы не знаете, что миллионы писем приходили (и продолжают приходить) в редакции и большие инстанции.

Над этим великолепно и тонко поиронизировал Владимир Высоцкий в своей песне "Письмо из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи, в редакцию телепередачи "Очевидное невероятное":

"Дорогая передача!

Во субботу, чуть не плача,

Вся Канатчикова дача

К телевизору рвалась.

Вместо, чтоб поесть, помыться,

Уколоться и забыться,

Вся безумная больница

У экранов собралась…"

В стране, где была и остается повсеместно развитой коррупция, взяточничество и круговая порука местных властей и правоохранительных органов, единственная надежда, остававшаяся у людей, была написать в Москву — самому большому начальству, на телевидение или в самую главную газету.

А из Москвы либо не было ответа, либо приходили пустые отписки, либо ваше письмо просто возвращалось к тому, на кого вы жаловались — и он сводил с вами счёты. Позднее подобную обратную пересылку запретили партийными инструкциями и законодательно обязали всех чиновников в течение месяца давать развернутый и мотивированный ответ по сути жалобы.

Понятно, что даже с нашими повсеместно раздутыми, огромными штатами чиновников, никаких кадровых бюрократов не хватило бы содержательно отвечать на этот огромный массив корреспонденции. Поэтому при всех государственных конторах и редакциях появился специальный бюджет для внештатных корреспондентов, внешних референтов и консультантов, которые подрабатывали на этой довольно прибыльной работе.

Ушлый и писучий человек мог легко, левой ногой, настучать бюрократическую, но формально мотивированную отписку в четверть или половину печатной странички на официальном бланке, за что платили копеек 50. За три-четыре часа сверхурочной подработки в субботу, воскресенье или другое свободное время можно было, не сильно утруждаясь, приработать себе вторую зарплату старшего инженера, школьного учителя или вузовского преподавателя.

"Уважаемый редактор,

Отвечайте нам,

А то,

Если Вы не отзовётесь,

Мы напишем в "Спорт-лото"!"

После чего все заготовки внештатника отвозились в официальную контору, с которой он сотрудничал, где их формально подписывал какой-нибудь 457-ой замзав 129-го сектора 62-го подотдела 28-го отдела 15-го управления 3-го главка министерства или госкомитета.

А тут, вдруг, вместо дежурного старшего помощника младшего дворника до письменного ответа заявителю снизошёл аж сам министр!!!

Ответ министра Лапина

Большего держиморды и мракобеса, чем Лапин, при Брежневе трудно было сыскать. Даже на фоне Щёлокова, Суслова, Кириленко, Тихонова, Гришина или Черненко. За свой солдафонский характер и за то, что он ездил на чёрной министерской "Чайке" с це-ко-вскими номерами 11-11-МОС, партаппаратчики прозвали Лапина "барабанными палочками".

Выжив в 1930-х годах в период нескольких волн массовых "чисток" в Ленинграде и сталинского "Большого террора" в стране после убийства Кирова, 27-летний чиновник от советской партийной журналистики Лапин в 1939 году удачно поступает в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). После окончания которой, пока вся страна воюет, истекает кровью и голодает, Лапин хитро пролезает на ответственную и сытую работу в тылу — сначала в отдел пропаганды и агитации аппарата ЦК в Москве, а потом в Радиокомитет. К концу 1940-х годов он там становится большим начальником в ранге зампреда.

С 1953 по 1967 год его ждёт дипломатическая карьера — в одно время с Андроповым и в начале — по линии стран соцлагеря. В 1956-60 годах, по протекции доживавшего свои последние политические дни сталинского министра Скрябина (подпольная партийная кличка "молотов), Лапин — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Австрии, которая являлась одним из самых активных центров шпионского противостояния между странами соцлагеря и Западом, когда в соседней пылающей пожаром восстания Венгрии послом был ещё Андропов.

Затем недолгая работа первым зампредом Госкомитета при Совмине СССР по связям с зарубежными станами, служащего "легальным" прикрытием для шпионской деятельности КГБ, потом — два года во главе МИДа РСФСР, кукольной и искусственной, но престижной организации и три года в замах у нового министра Андрея Громыко в настоящем министерстве иностранных дел СССР.

После чего — в 1965-67 годах — важная и заметная должность Посла СССР в Китае, когда отношения с Китаем ухудшаются, и в то время, когда "легальным" резидентом КГБ при СМ СССР в Пекине работает Юрий Дроздов, будущий замначальника ПГУ и начальник нелегальной разведки.

При протекции Брежнева и Громыко в 1966 году Лапин становится членом ЦК КПСС (откуда его выпрет только в 1986 году Горбачёв), и после возвращения из Китая в 1967 году его ждёт новое повышение — его назначают генеральным директором ТАСС, мирового рупора советской государственной пропаганды и одной из "легальных крыш" для международной, советской, преступной, шпионской деятельности.

Когда в 1970 году Брежнев, продолжая задвигать сторонников Шелепина, снимает с работы "комсомольца" Николая Месяцева, Лапин занимает освободившееся место во главе реорганизованного Гостелерадиокомитета при СМ СССР.