Шрифт:
Закладка:
Пики, на концах которых красовался обсидиан. Материал куда менее практичный и более хрупкий, чем сталь… Зато такие пики не будут отброшены одним взмахом руки адепта металла, а остротой они даже превосходили сталь.
Цепь вражеских застрельщиков, прикрывающая тыл — пока что бездействовала. Их непомерно широкие стрелкометы были заряжены не узкими стрелками, а срезнями, из-за чего обоймы казались распухшими, словно их переедания. Пусть это оружие предназначалось для стрельбы по лошадиным ногам — бездоспешную пехоту они будут рубить не хуже, чем капусту.
Солдаты Герцога беспристрастно наблюдали за приближающейся пехотой. Короткие копья в руках первых двух шеренг не вызывали у них опасений… До поры до времени.
Сто метров. Пятьдесят. Тридцать.
Звучат команды сержантов. Первая линия встает на колено, упирая пики в землю, на их плечи ложится второй ряд пик. Строй уплотняется, ощетинивается обсидиановыми остриями. Вороненые доспехи складываются в стальную стену, что кажется монолитной.
Шаги ополчения замедляются сами собой, их ноги заплетаются и они тут же отстают от продолжающих шагать мушкетеров.
Двадцать метров. Пятнадцать. До кончиков вражеских пик остается лишь десяток метров, когда строй, наконец, останавливается.
Первая шеренга выходит вперед, закинув ружья за спины. Из кожаных сумок показываются булавы… или скорее, скипетры. На тонкой деревянной рукояти красуется массивная, чугунная болванка шарообразной формы. Почти синхронное движение и на землю падают сотни шнуров, а булавы начинают с шипением испускать дым. Солдаты перехватывают их двумя руками.
Несколько шагов вперед. Замах!
Сотни гранат тяжело взмывают в воздух, перелетают через ряды пик и стучат по доспехам. Кто-то морщится от попавшей в плечо железки, кто-то и вовсе роняет пику и падает оглушенный, после встречи груза прямо с его шлемом.
Треск дерева, глухой звон стали.
Граната с обломанной ручкой кружится как юла, шипя и выплевывая дым, пока не замирает. Мгновение тишины.
Вспышка.
Ударные волны накладываются друг на друга, разбрасывая людей и то, что от них осталось. В воздухе свистит шрапнель.
Передние шеренги заваливаются вперед от множества взрывов, опустошивших середину построения. Осколкам непросто преодолеть плотный строй бронированных тел, но они отлично поработали.
Оглохшие и дезориентированные пикинеры пытаются восстановить строй и поднять выроненные пики. Воспользовавшись заминкой, противник вновь сократил дистанцию. Еще пара шагов вперед и можно колоть. Пускай обсидиановый наконечник не пробьет кирасу, но кроме нее и шлема, у врага ничего и не было. Тычок в шею или лицо убьет так же надежно, как и в сердце.
Вот только они не знали, что кирасы — это не средство защиты, а средство нападения. Тело человека без защиты просто не выдержит отдачу от такой навески пороха.
Шеренги поднимают мушкеты. Гранённые железные штыки почти соприкасаются со стекловидными наконечниками пик.
Выстрел! Потоки огня из мушкетов облизывают пики, отправляя вперед смертоносный груз.
Обитые железом приклады бьют по доспехам не хуже булавы, заставляя ряды покачнуться, несмотря на стойку.
Но тех же, кому выстрел предназначается — просто сметает.
Сколь бы хороши не были пехотные доспехи — есть предел, за который обычный человек не может выйти.
Даже если этот человек — один из лучших тяжелых пикинеров королевства.
Две три вражеского строя уничтожены за считаные секунды.
Тылы, в мгновение ока ставшие фронтом, пытаются организоваться, но им мешают раненные, оглохшие и ослепшие пикинеры, что путаются под ногами, пытаются отступить либо же просто ползут сами даже не понимая, куда.
Стрелкометчики спешно пытаются взвести свои орудия. Лишь несколько срезней успевают полететь в стороны шеренг перед тем, как грохочет второй залп. Пули врезаются в их оружие, прошивают легкие латы стрелков, опрокидывают тела на спину.
Немногочисленные выжившие бегут.
Строй, глубиной в несколько десятков человек… полностью прорван.
Но мушкетеры не пытаются вклиниваться в него. Еще рано. Первые две шеренги перезаряжают оружие.
Без спешки. Спешка приводит к ошибкам.
Фланговые стрелки тем временем открывают огонь, мешая попыткам соседних батальонов растянуться и закрыть брешь. Но они не могут помешать резервам, что со всех ног спешат восстановить линию фронта. Сталкивая с дороги бегущих, они занимают прорванный участок, идеально, как кирпич занимает положенное место в кладке.
Мушкеты перезаряжены. Выстрел.
Первую линию отбрасывает на вторую, и обе они падают. На вороненых доспехах третей линии — борозды от осколков доспехов, но на этом все. Еще один залп забирает свою дань, но переступая через трупы солдат — батальон переходит на бег, громко топча сабатонами и мертвых, и раненых. Лишь дурак позволить противнику еще раз перезарядиться — лишь прямая атака и натиск спасет положение.
Пусть они понесли потери — эти потери вполне допустимы. Даже еще один залп не сможет сломить их.
Первые две шеренги мушкетеров встают на колени. Настало время молчавшей до этого, третей.
Новый залп мало чем не отличается от остальных, напротив, такое чувство, что он наносит меньше урона, вторая линия пикинеров лишь качается, даже в ней есть выжившие.
Пикинеры облегченно выдыхают. У каждого из них в голове одна и та же мысль. Пронесло.
Но гремит еще один залп. И еще. И еще…
Третья шеренга методично опустошает барабаны. На пятом выстреле ряды противника смешиваются, дух солдат сломлен. Никто уже не верит, что этот поток огня вообще закончится. Последний, шестой выстрел гремит уже в спину бегущим.
Несмотря на бездымный порох, в воздухе веет душная гарь.
Раскаленные стволы опускаются к земле. Потребуется немало времени, чтобы перезарядить оружие — но это того стоило. Всего за несколько минут фронт был полностью прорван и поблизости уже нет резервов, чтобы закрыть прорыв.
В брешь молниеносно влетают всадники, во главе с лордом. Каждый из них держит в руке револьвер, инкрустированный изолитом. Облегченная до максимума конница, игнорируя отступающих, несется к недоделанному ритуальному кругу.
В воздухе вспыхивают разноцветные огни. Наблюдающие за полем боя с неба грифоны сигнализируют о ситуации командованию. В тылу довольно ревет осадная химера, лишившаяся наконец оков.
Ополчение, что успело испугаться союзников не меньше, чем врагов, неохотно продвигается вперед, чтобы занять собой брешь. Лишь угрозы офицеров позволяют держать едва обученных воинов в узде.
— Эх, будь вместо ополченцев наши солдаты, это бы грозило полному окружению левого фланга… — Бормочет Тил, открывая барабан своей винтовки. Но это ворчание было напускным, единственное, о чем он действительно сожалел — так это то, что все огнеметы передали рыцарями.
С ними он мог бы попытаться хоть немного задержать то, с чем им скоро придется столкнуться.
Грохот шагов осадной химеры чувствуется даже здесь.
