Шрифт:
Закладка:
Рассказ Йозефа Брегштайна об активной борьбе с пожаром на палубе «С» чрезвычайно занимал членов Комиссии, но так и не получил должного исчерпывающего объяснения. Сомневаться в правдивости свидетеля оснований не было — Брегштайн ничего не выигрывал от выдумки своего рассказа. Однако объяснить почему в пожарных магистралях палубы «С» в 4 часа утра появился напор, воды Комиссия не смогла.
Ситуация выглядела тем более непонятной, что Брегштайн был далеко не единственным человеком, рассказавшим Комиссии о появлении напора воды после обесточивания всех корабельных систем. С аналогичными заявлениями выступили супруги Харриет и Абрахам Коэн, которые своими глазами наблюдали, как матросы из пожарного шланга поливали потолок кормового салона палубы «С», стремясь не допустить возгорания масляной краски. Палубой выше бушевал огонь, точно в топке крематория, а матросы метались по просторному помещению, поливая из единственного шланга разогретый, точно сковородка, потолок. Таким образом, напор в пожарной магистрали был достаточен не только для того, чтобы вода просто вытекала из шланга, но и била в потолок фонтаном! Как такое могло быть, оставалось совершенно непонятно. Ситуация ещё более запутывалась тем обстоятельством, что Брегштайн и супруги Коэн явно рассказывали о разных эпизодах борьбы с огнём, имевших место неодновременно и в разных местах палубы «С».
Возможно, кто-то из членов команды, воспользовавшись фонарём, дерзнул проникнуть в лишённое света чрево корабля, которое с полным правом можно было уподобить лабиринту Минотавра. Нельзя исключить того, что этому находчивому офицеру или матросу удалось каким-то образом задействовать резервные цепи электроснабжения и на некоторое время запустить насосы водоснабжения пожарных сетей, но кто был этот смельчак установить так и не удалось. Кроме того, специалисты не были едины во мнении, можно ли было вообще реанимировать корабельную энергетику после её выхода из строя в 03:10. Продолжительное выяснение этого вопроса с техническими специалистами и проектантами корабля так и не привело членов Комиссии Департамента торговли в какому-то единому мнению.
В общем, история борьбы с огнём на палубе «С» осталась одним из многих «тёмных пятен» в трагедии «Морро кастл». Чем дальше продвигалось расследования Комиссии Департамента торговли и прокуратуры Южного округа Нью-Йорка, тем больше мрачных тайн появлялось в истории пожара на лайнере «Морро кастл». Выражаясь метафорически, с каждым днём скелеты в шкафах начинали всё громче греметь своими костями.
Первым серьёзным звонком, сигнализировавшим о явных ошибках в оформлении корабельной документации, явилась история Памелы Шарротт (Sharrott), жительницы Бруклина, погибшей вроде бы во время пожара, но оставшейся живой к великому изумлению всех ответственных лиц, занимавшихся разбором деталей этой трагедии. Произошло следующее: значившаяся в списке пассажиров «Морро кастл» дамочка не села на корабль перед его выходом из Гаваны, а осталась в кубинской столице, по неким своим женским делам. Её несколько дней искали в океане спасатели, но не нашли (что понятно! — она ведь осталась в Гаване) и официально внесли в список без вести пропавших жертв трагедии на «Морро кастл». Но ранним утром 12 сентября 1934 г. к пирсу № 13 причалил «Ориенте» и по его трапу на родную землю спустилась мисс Шарротт. Дамочку распирало от желания поделиться с журналистами своими мыслишками о чуде, благодаря которому она не отправиласьв плавание на «Морро кастл», и она немедля обзвонила несколько нью-йоркских газет. Она желала дать интервью о себе самой, Боге и чудесах, разумеется, получив от редакций за это некоторую денежную сумму, ведь её история, как-никак, выглядела довольно необычной.
Сенсации не случилось, кто-то из журналистов перезвонил в местное отделение ФБР и рассказал о странном предложении, сделанном от имени пропавшей без вести женщины. К тому моменту поимённый список погибших и пропавших без вести был оглашён и любой желающий мог с ним свериться, так что Пэм Шарротт некоторые из журналистов просто-напросто приняли то ли за мошенницу, то ли за обычную сумасшедшую. Мало ли их бегает по такому замечательному городу, как Нью-Йорк, правда? В ФБР, однако, так не считали и чрезвычайно заинтересовались «воскресшей» жертвой пожара. Пара агентов немедля помчалась к ней на дом.
К тому моменту, когда представители самой мощной американской спецслужбы явились в квартиру Пэм, та уже успела дать одно интервью. Сотрудники ФБР проводили журналиста и стали беседовать с Пэм. После этой беседы женщина никогда больше в своей жизни интервью не давала, хотя на протяжении нескольких десятилетий такие просьбы к ней поступали неоднократно. Встреча с агентами спецслужбы отбила у Пэм всякое желание к самопиару на всю оставшуюся жизнь. Ну просто как отрезало!
Шарротт повезли давать показания сначала к прокурору Мартину Конбою, а затем в Комиссию Департамента торговли. И там, и там дамочку предупреждали об ответственности за дачу ложных показаний, что выглядело очень страшно и напрочь лишало аппетита, а кроме того, приводили к присяге, так что никакого удовольствия от внимания к собственной персоне Памела не испытала. История её, если отбросить наивную жажду стяжания, продемонстрированную дамочкой, ничего особенно интересного из себя не представляла: Шарротт прибыла в Гавану на борту «Морро кастл», задержалась в городе по необъявленной официально причине, дождалась прихода «Ориенте» в воскресенье 9 сентября, предъявила посадочный талон и прошла на корабль, который благополучно доставил её в Нью-Йорк.
Вот и всё.
Кстати, тот факт, что о причине задержки Памелы Шарротт в Гаване никогда официально не сообщалось, не должен вводить в заблуждение и будить подозрения, что называется, на ровном месте. Дело в том, что в Соединённых Штатах того времени аборты были запрещены и многие женщины отправлялись в Гавану лишь затем, чтобы там прервать нежелательную беременность. На Кубе имелось множество небольших частных клиник, где такого рода услуги оказывались на условиях анонимности и за сравнительно небольшую плату.
