Шрифт:
Закладка:
Дроздов: Думаю. А порой — просто уверен.
Шахов: Бред! Зачем?
Дроздов: А затем… Чем выше лезет человек, тем чище хочет быть. Знаешь такую народную мудрость?
Шахов: Что ты этим хочешь сказать?
Дроздов: Только то, что сказал.
Шахов: Раз начал — продолжай.
Дроздов: Ты сейчас высоко взлетел…
Шахов: Есть и другие «птицы». Мощнее.
Дроздов: Я не об этих. Все эти отставные генералы и младшие научные сотрудники — лишь ширма, и ты это прекрасно знаешь Главные всегда остаются в тени.
Шахов: Я вижу, ты стал разбираться в политике. Поздравляю!
Дроздов: Ненавижу политику! И все дерьмо, которое рядом с ней плавает…
Шахов: Ты знаешь, я тоже.
Дроздов: Не уводи разговор в сторону. Я хочу сказать, что ты находишься рядом с главными. Рядом с центровыми. И поэтому я здесь.
Шахов: Неважно, где я нахожусь. Что дальше?
Дроздов: Я хочу тебе намекнуть. Именно намекнуть, а не предупредить. Зачем этот взрыв, я понял сразу. И кто его сделал. Не хочешь признаваться, не надо. Я на это и не рассчитываю. Но говорю, что меня так просто не уберешь, а уж тем более не испугаешь, как бы парадоксально это ни звучало!
Шахов: Ну-ну!
Дроздов: Конечно, я прекрасно понимаю, что сейчас в нашей сверхправой державе компроматы не работают. Раньше, во времена твердой власти, достаточно было намекнуть в соответствующие органы, и все — пиши пропало! А сейчас — шиш…
Шахов: Это точно.
Дроздов: Но все равно, компромат на тебя имеется. Я спрятал его в надежном месте, как это обычно говорят. Но он не для печати, так как я прекрасно понимаю, что в наших условиях это бесполезно.
Шахов: Мне кажется, ты сгущаешь краски.
Дроздов: Почему же? Летом за руку схватили слуг господина Чубайса, и никто не сел. Да что там! Все равно выбрали в президенты человека, который…
Шахов: Не забывайся!
Дроздов: Да… Действительно… Нашел кому говорить.
Шахов: Но если ты так уверен, что компроматы здесь не работают, то для чего он тебе? Я, конечно же, имею в виду теоретический компромат, потому что практического у тебя и быть-то не может…
Дроздов: Я его держу, потому что ты любишь свою жену!
Шахов: Что?!
Дроздов: Ты прекрасно понял меня. Когда она узнает, что делала команда «Спартак»…
Шахов: Заткнись!!!
На этом текст шифрограммы обрывался, и маленькая пометочка поясняла, что после последней фразы Шахова — «Заткнись!!!» — была неожиданно включена система АПУ (антипрослушивающих устройств). Судя по электротехническим данным, «система АПУ» была американского производства — видимо, одной из четырнадцати систем, закупленных и тайно установленных Службой безопасности на Старой площади.
Прочитав про «тайно установленные», Киселев не выдержал и улыбнулся. Ну, разве могут быть тайны от сексотов ЦСА!..
Но почти тотчас улыбка исчезла с его худого лица. В тексте было что-то, о чем он подумал поверхностно, на что не обратил должного внимания. Но что?
Ага! Вот оно. «Команда «Спартак».
Команда, команда. Не хоккей, естественно, и не футбол. Где же это встречалось? Причем встречалось только что…
Девушка!
Вздрогнув от предчувствия, Киселев рванул ручку тумбы стола. Разметал бумаги и прочий хлам, который накопился у него с начала года (в конце каждого года, 31 декабря, когда некоторые «идут в баню», он все выбрасывал, считая, что таким образом очищается от старых «дел и грехов»). Наконец рука нащупала титановую капсулу. Он достал ее, разъял и прочитал короткое слово, написанное по-латыни: «Спартак»…
2
Услышав про команду «Спартак», Шахов действительно включил систему АПУ, которая находилась в избранных кабинетах Старой площади. А кабинет Шахова был избранным. Вернее, он сам его таким сделал.
Некоторое время они сидели молча.
Слишком много скрывалось за этими простыми словами. Шахов и Дроздов могли вообще больше не говорить ни слова — все было ясно.
Ясно, что у Дроздова есть серьезный компромат. Очень серьезный. Может быть, самый серьезный. И еще ясно то, что он знает, кому именно направить его в том случае, если что-нибудь будет угрожать его жизни...
Шахов это понимал.
Как ясно и отчетливо представлял себе, что вот и настал тот самый день, когда его, Шахова, гения подковерной борьбы, одного из самых одаренных учеников «гнезда Чубайсова», загнали в угол. И кто загнал?
А главное — за что?!
Ну не взрывал он этот трижды неладный терминал, не желал он ничего дурного Дроздову. Не же-лал!
Психическое напряжение достигло пика, и неожиданно на ум пришли какие-то дикие дворовые куплеты из того самого детства, которое принято называть «счастливым и босоногим»:
Поработал я на власть,
Брежневу в угоду.
Как теперь я буду красть,
Выйдя на свободу?..
Странно, но эти бредовые строчки неожиданно помогли ему собраться — Шахов почувствовал, как ему становится лучше…
— Что?
— Ты что-то сказал? — повторил Дроздов.
— А… Нет.
— Мне послышалось. Похоже на стихи.
— Здесь акустика такая. Наверное, Пономарев поет, — усмехнулся Шахов.
— Кто это?
— Один кретин… Знаешь что, я не знаю, чем тебе поклясться, что моей вины во взрыве нет… — Шахов говорил с долгими паузами, как будто тщательно подбирал слова. — Давай мы сейчас спокойно разойдемся, а через некоторое время — оно мне нужно для того, чтобы я провел собственное расследование по твоей проблеме… — Шахов намеренно подчеркнул слово «твоей». — К тому же я плохо себя чувствую. Договорились?
Дроздов посмотрел на собеседника. Нехорошо посмотрел.
Со скрытой угрозой…
Наконец, выдавил:
— Помни, что я сказал насчет твоей жены.
— Оставь ее в покое! — взорвался Шахов и, вскочив, стал мерить кабинет длинными нервными шагами.
Дроздов усмехнулся.
Что же, можно считать, что основная цель визита была достигнута!
— Компромат остается в тайнике, пока я в целости и сохранности, — сказал Дроздов и вышел, не прощаясь…
Дальнейшие события, которые произошли в кабинете Шахова, показали, что дальновидный Дроздов просчитал все очень четко и логично.
Шахов выпил успокоительное, но так и не пришел в себя. Вновь принялся ходить по кабинету туда-сюда…
«Вот ведь гад. Вовремя про жену вспомнил. О, подлость человеческая! О, как я их всех ненавижу!»
Свою жену Шахов боготворил, и если бы она хоть что-нибудь узнала о команде «Спартак», то финал был бы предрешен — Шахов остался бы один.
Нет! Без Олечки ему не жить!
Он вызвал помощника и велел ему разыскать агента Моисея...
Секретный сотрудник спецслужб, проходящий по всем документам под обозначением
