Викторовичу остро захотелось напиться. Вообще-то он не злоупотреблял алкоголем, да и в целом пил очень редко — его прекрасные золотые волосы тускнели от спирта. Однако сейчас это казалось ему единственной возможностью отдохнуть и хотя бы немного забыться. Его телефон зазвонил — сработало напоминание. На экране горели ярко-красные буквы: «Свидание с Ариадной. Ромашки и пицца с ананасами». Виктор Викторович самую малость повеселел — наконец-то он нашёл родственную извращённую душу, которая тоже обожает пиццу с ананасами. Так, запой отменяется, романтика даст бой унынию!

Он покинул ректорат, закрыл его и пошёл к комнатам Ариадны — они фактически уже жили вместе, но чтобы не рухнуть сразу же, в начале отношений, в серую бытовую рутину, иногда ночевали раздельно и устраивали романтические свидания. Виктор Викторович попытался настроиться на позитивный лад, однако в его голову назойливо лезли беспокойные мысли — о Психотрониках, сестре, драке студентов — Вениамин, воспитанник Божественного интерната, уже получил в нос от старшекурсников. Ещё и документы нужно оформить, проверить всю бухгалтерию — конец года требует подтянуть все хвосты и сдать отчётность. Дела, дела…

Мимо него прошмыгнула группка студентов — человек пять или шесть, он не успел сосчитать. Они постарались побыстрее скрыться за углом, но Виктор Викторович услышал обрывок их разговора — они спорили, когда должность преподавателя Энергообмена снова освободится. Почему-то по Академии распространилось мнение, что эта должность проклята — что никто и никогда не сможет проработать на ней дольше трёх месяцев. Откуда такие цифры? Виктор Викторович не знал. И знать не хотел. И вообще — он даже подумывал наслать на сплетников болезненные прыщи на язык, чтобы не болтали попусту. Но в итоге всё-таки их пощадил. Бр-р-р-р-р, ему страшно было думать, что Ариадна уволится. Не дай Сварожич в конце года искать нового преподавателя!

Он постучал в дверь, и Ариадна тут же ему открыла — словно стояла с той стороны и ждала его появления.

— Привет, — поздоровался Виктор Викторович и только в этот момент осознал, что забыл купить ромашек. Да чтоб Психотроников леший задрал — так ему мозги задурили, что даже напоминание на телефоне не помогло! Хорошо хоть, что до Ариадны дошёл, а то завалился бы по привычке в свою комнату и вырубился, а завтра пришлось бы краснеть от стыда. Ариадна, конечно, была солнышком и самой милой девушкой, которую он встречал в своей жизни, но… Внезапно Виктор Викторович понял, что уже минуты две или три стоит, молчит и слепо пялится куда-то над плечом Ариадны.

Она с непониманием улыбнулась и вопросительно протянула:

— Витя?

— Прости, прости, — всполошился директор. — Я совершенно забыл о цветах. А ведь обещал порадовать тебя ромашками.

— Хорошо, что я не забыла о своём обещании приготовить ужин, иначе мы бы сегодня сидели голодными, — рассмеялась Ариадна и впустила его внутрь. На ней был полупрозрачный белый пеньюар, под которым просвечивалось кружевное бежевое бельё. У Виктора Викторовича пересохло во рту — он сразу-то и не заметил её прекрасный наряд. Перехватив его восхищённый взгляд, Ариадна мило хихикнула и произнесла: — Не волнуйся. Я поняла, насколько ты устал именно потому, что ты не обратил ни малейшего внимания на мои новые трусики.

Стол был уже сервирован. Ариадна вынесла большое блюдо с жареными крылышками — в маринаде из имбиря, мёда и острого перца, прямо как Виктор Викторович любил! Он застонал от блаженства, насыпал себе салатика из огурцов и помидоров, выбрал крылышко позажаристее и впился в него зубами. Ариадна наложила еды в свою тарелку, но вдруг с отвращением поморщилась и отодвинулась от стола, пошла на кухню и налила лимонно-мятного лимонада. Странно. Она всегда отличалась отменным аппетитом.

— Что-то случилось? — мягко спросил Виктор Викторович, взяв Ариадну за руку. — Ты заболела?

— Ну, можно и так сказать, — криво усмехнулась она.

Виктор Викторович окаменел и начал забрасывать её вопросами:

— Ты уже была у врача? Какой диагноз? Это лечится? Почему ты раньше не сказала?

— Не лечится, — ответила Ариадна и, подождав, когда Виктор Викторович побледнеет от ужаса как покойник, добавила: — Я беременна.

Тот несколько секунду смотрел на неё широко распахнутыми глазами, а потом нервно воскликнул:

— Нет!

Настал черёд Ариадны бледнеть. Она отшатнулась и сдавленно пробормотала:

— Как скажешь… Я сама воспитаю ребёнка…

До Виктора Викторовича дошло, что он ляпнул, и он моментально исправился:

— Да нет же, я не об этом! Прости, моя голова забита мыслями об Академии… Когда шёл к тебе, я как раз думал, как прекрасно, что ты преподаёшь Энергообмен. И как ужасно было бы искать нового преподавателя… Я был так этим обеспокоен, что первой моей мыслью было — ох, леший меня побери, Ариадне придётся покинуть должность! Я совсем не это имел в виду… Я очень, просто невероятно рад! — Виктор Викторович остановился, и наконец-то в его глазах загорелся огонёк осознания. Он всплеснул руками, осторожно схватил Ариадну за плечи и проникновенно прошептал, словно не верил тому, о чём говорил: — Ты правда беременна?

— Да, — кивнула она и подозрительно уточнила: — А ты правда рад?

— Да.

Они обнялись, а Крабогном, который как раз в этот момент решил навестить своего непутёвого друга, стоял в углу комнаты — невидимый, полностью скрытый в тенях. В правой клешне он держал картонный стаканчик с горячим какао — его он сварил самостоятельно, напугав до чёртиков поваров Академии, которые решили, что на их кухне завёлся полтергейст. В левой же он сжимал билеты на балет — прочитал в какой-то статье, что девушки любят культурные мероприятия. В способности директора красиво ухаживать Крабогном не особо верил, поэтому решил ему помочь. Однако, как оказалось, директор был весьма умел в другой науке. Крабогном смотрел на счастливую парочку, и внутри него разливалось тепло. Всё-таки есть в нём талант создавать настоящую любовь! Может, ему открыть собственное агентство знакомств и подрабатывать там свахой?

* * *

Когда я добрался до общежития, Маша по второму кругу пересказала всё, что с ней происходило в последние дни, и снова описала своё видение. Я не стал её расстраивать, но по факту её пророчество было почти бесполезным — праздник, девушка без лица, отравленный нож. Никаких опознавательных знаков, никакого намёка, кто это может быть. Мне теперь бояться всех девушек? Избегать всех праздников? Разумеется, я оценил своё окружение и прикинул, кто бы мог быть этой загадочной девушкой. Подозрения пали на Викторию Столыпину — больно уж она странная, непоследовательная и взбалмошная. Вдобавок пригласила меня на бал в Божественный интернат — чем не праздник? А вот с тем, что происходило с Машей, было куда понятнее — определённо, причиной её потерь памяти был Перун. Не