— Подумай, — бездны глаз Майя уставились звёздами среди изначальной пустоты. — Подумай. И ответь.

Умоляюще смотря на глашатая Владыки Арды, чувствуя себя загнанным в угол беспомощным ребёнком, младший сын Индис выдавил:

— Я не знаю. И не хочу знать! Я ради мира в Валиноре позволил Ольвэ и Ингвэ снова называться королями своих народов! Ради счастья эльфов я готов на что угодно!

— Кроме мыслительной деятельности, я это уже понял, — усмехнулся Эонвэ. — Ты вечно ждёшь, что тебе подскажут, научат, боишься сделать самостоятельный шаг, потому что однажды это едва не привело тебя в Бездну. Но как раз тогда ты был ведомым, Арьо. Ты шёл, потому что выбрал лидера. Потом ты полз на коленях, потому что выбрал другого лидера. Но теперь лидер ты сам. Пойми, Валар доверяют тебе, это они сделали тебя владыкой. Понимаешь, аманэльда, что это означает? Кто угодно может называть себя королём в Валиноре, суть это не изменит. Владыка — ты, и последнее слово за тобой. На то воля Валар.

Снова подойдя к Мириэль, Майя тронул тянущуюся от прялки нить.

— Это шерсть, — улыбнулся глашатай, — мягкая, тёплая. — Сделав паузу, Эонвэ продолжил: — Если ты подумаешь, без страха и надежды на вразумление свыше, то поймёшь, что Фириэль здесь, так как её тело не умерло, не было убито. Но ты можешь говорить о том, что твой отец выпустил Мириэль из Чертогов, вместо себя. Это ведь такой прекрасный поступок! Достойный восхищения потомков!

Повисло молчание. Арафинвэ смотрел на занятую бессмысленной, похоже, работой эльфийку, и страх постепенно уходил.

— Знаешь, Эонвэ, — почти прошептал нолдоран, — мне жаль Ми… Фириэль.

— Прекрасно! — кивнул Майя. — Ты на верном пути, король. Понимаешь, чем хорошо это чувство?

— Кажется, да… — глаза Арафинвэ расширились. — Если Фириэль будет прежней, способной издеваться над Ольвэ, намекая ему подарками на потерянного неслучайно брата, смеяться над Ингвэ, говоря, что он милее сестры лицом, если останется гордой красавицей, живой, в отличие от многих погибших…

— По вине её сына, которого она бросила, — добавил Эонвэ.

— Её убьют из мести, — обречённо вздохнул нолдоран. — А такую, как сейчас… пожалеют.

Взгляд Майя стал холодным и злым.

— Валиэ Вайрэ, — руки Эонвэ опять легли на плечи Мириэль, — одарила свою ученицу дивной способностью ткать и вышивать узор судьбы. Что будет на ткани, то и воплотится в жизнь.

— Это правда?! — с надеждой ахнул эльф.

— Вряд ли, — хмыкнул Майя, — я это только что придумал. Но видишь, ты сразу начал надеяться. Теперь понимаешь, чем займутся девы, приходя сюда? Они будут ткать свою судьбу вместе с Валиэ Вайрэ, чьё эльфийское воплощение сейчас перед тобой. И не отрицай, ты сам готов сидеть здесь и прясть, правда, нолдоран?

Арафинвэ покраснел, однако, вопреки ожиданиям, глашатай Манвэ не рассмеялся.

— Можно добавить драмы, — с пафосом произнёс Эонвэ. — Как насчёт того, что нить должна обжигать или ранить руки? Может, если прясть из металлической стружки, красной от крови, желаемое сбудется быстрее?

— Прошу тебя, — прошептал Арафинвэ, — перестань. Я всё понял! Если это спасёт мой народ, я скажу… Я устрою праздник! Что угодно сделаю! Да, сам сяду прясть рядом с Фириэль! Даже расцелую её руки! Только отпусти меня сейчас! Умоляю! Я не могу здесь больше находиться!

— Иди, — вдруг недобро прищурившись, произнёс сквозь стиснутые зубы Майя, — с миром.

Проводив взглядом эльфа, Айну наклонился и посмотрел в полуприкрытые глаза Мириэль.

— Я с тобою после смерти не увижусь всё равно, — тихо произнесли бледные губы, опушеные ресницы дрогнули, но не поднялись.

Эонвэ огляделся. Он знал, что должен идти и свою часть дела выполнил.

Только почему-то остался.

— Может, стóит отменить закон о том, что у одного мужа должна быть одна жена? — спросил Эонвэ пустоту, зная, что его слышат. — Вдов и незамужних дев очень много, детей рождается мало, и, помня об ужасе войны, матери не хотят сыновей. Немногие рождающиеся эльфы — девочки.

— Нам некуда спешить, — спокойно ответил вышедший из тьмы Олорин. Тэлерийская внешность Майя делала его удивительно похожим на сидящую за прялкой Фириэль. — Я не раз говорил тебе, что проводить время у Грани потрясающе интересно! Разгадывать музыку феа…

— Мне это не нужно.

— Хорошо, но моё предложение в силе. Пойми, Эонвэ, ушедшие в Эндорэ рано или поздно погибнут, мы все это знаем. Те, кто ждут их, либо последуют за ними, либо утешатся. Владыки дают Детям Илуватара всё для реализации их способностей, и счастье можно найти заново, ведь оно не только в единении тел и рождении детей.

— Тебе легко рассуждать об этом, — тихо возразил глашатай Манвэ, — ты не знаешь, что это такое.

— И ты не знаешь, — невинно развёл руками Олорин.

— Мне необязательно узнавать на личном опыте, чтобы сочувствовать, — отвернулся Эонвэ. — Я думал, и тебе тоже. Но теперь вижу, что эльфы для тебя, как для менестреля свитки с нотами. Интересно, что можно по ним сыграть, используя разные инструменты, как можно сплести из одной мелодии другую… Но, Олорин, мы сейчас рассуждаем не о песнях менестрелей! Мы говорим о живых, чувствующих существах, внешность которых мы так любим примерять на себя!

— Я это понимаю, — удивлённо отступил назад Олорин. — Но ты же сам видел, что бывает, когда население разрастается. Дети — радость для сердец, эльфийки охотно станут рожать будущих жён для королей и принцев, и только представь, что у кого-нибудь родится новый Феанаро!

— Я всё понял, — напрягся глашатай Манвэ.

— Ты ничего не понял, — очень мило прозвучал вкрадчивый голос Вала Ирмо, тенью появившегося рядом с равнодушной безучастной Мириэль. — Иллюзии — вот что нужно тем, чья жизнь скрылась за траурной вуалью. Только в мечтах можно вознестись выше тяжёлой, придавившей к земле тоски. Фантазии и сны — это не только отдых от реальности, это единение с Песней Творения, недоступное когда сознание отягощено амбициями, жаждой познания и эмоциями.

Звёздные глаза Майя Эонвэ загорелись:

— Песня Творения? Она недоступна эльфам ни наяву, ни во сне! А у нас дар Творца не могут отнять ни амбиции, ни эмоции!

— И что же я слышу сейчас? — тень стала обретать цвет. — Что слышу я?

— Что вижу я? — парировал Майя, видя, как Олорин становится печальным и скучающим. — Неспящий грозный страж?

Покинул стены крепости своей?

Решился, видно, совершить вояж,

Как принято у вас, простых теней.

— Ты выглядишь, как будто верный пёс, —