Не проходило дня, чтобы в Сингапуре не было таких судов, и, следовательно, компания работала без выходных, а два директора чередовались, чтобы всегда кто-то был на посту и подписывал заявки, накладные, чеки. Работа директоров строилась на полном доверии, вплоть до того, что советский директор оставлял, скажем, на воскресенье своему коллеге пустые бланки чеков со своей подписью, а Майкл, вписывая по необходимости адресат и сумму к оплате, ставил свою подпись (требовались обе подписи), и чек исполнялся.

В один прекрасный день обнаружилось, что на счетах компании недостает нескольких миллионов долларов. Пошли перезвоны с Москвой, прибыла комиссия, у меня, как посла, ежедневно проходили рабочие совещания с участием большого числа лиц.

Выясняется, что Майкл, зарекомендовавший себя годами работы как несомненно честный партнер, в течение последних месяцев пользовался уже подписанными, но незаполненными чеками для того, чтобы «перекидывать» раз за разом крупные суммы со счета компании на посторонние счета.

Возник вопрос, говорить ли с Майклом напрямую, чтобы уличить его, или сразу готовить судебное дело? Выбрали первый путь, и, к нашему удивлению, Майкл немедленно сам сознался в содеянном, все подробно объяснил, и сделал это с чувством явного облегчения.

Он рассказал, что его отец, обладатель капитала в несколько миллионов долларов, увлекся в свои восемьдесят с лишним лет игрой через компьютер на токийской валютной бирже и почти удвоил свой капитал, а затем стал крупно проигрывать, задолжал и мог вот-вот обанкротиться. Над ним даже нависла угроза ареста. Сын посчитал для себя делом чести спасти доброе имя отца, спасти «его лицо». Майкл быстро отправил отца на Тайвань, принял его долги на себя и в силу этих обстоятельств «влез в карман» своей любимой компании. Майкл говорил нам: «Я, как сын, не мог поступить иначе, я потерял бы тогда уважение к самому себе...»

В конечном счете Майкл какую-то сумму возместил, что-то «вдруг» обнаружилось в «заначках» самой пароходной компании, и она осталась «на плаву». Однако несколько голов полетело, досталось и послу — за то, что «не доглядел». Мы злились на Майкла и на нашего простодушного директора с его заранее подписанными чеками без указания адресата и суммы. И все же сын и отец Нг остались у меня в памяти как люди, которые «дорожат лицом».

Я долго верил, что человеческий прогресс — «сам по себе» — предполагает рост цивилизованности и смягчение нравов. Вспоминаю, как в детские годы был не раз свидетелем грубости, жестокости, нечистоплотности людей в прямом и переносном смысле слова. Но меня учили хорошему, и вокруг звучали благие поучения и призывы к хорошему, так что я готов был считать, что новое поколение морально, культурно, интеллектуально выше, лучше предшествующего.

Но постепенно приходило понимание того, что я заблуждаюсь. И сейчас, в конце столетия, я вижу в людях те же грубость, жестокость и нечистоплотность, пусть и изящно прикрытые теперь гигиеническими салфеточками одноразового использования.

Оказавшись в конце века в атмосфере большей свободы, многие россияне стали, к сожалению, проявлять не столько добрые свои начала (их и ранее не слишком ограничивала коммунистическая система) сколько склонности низменные. Расцвели совсем дурные нравы...

Другое мое разочарование куда более конкретное. И касается оно кумиров отечественной культуры, «властителей наших душ».

Не будем обольщаться: лучшие умы и таланты прошлых веков были отнюдь не ангелами. Человек, особенно человек талантливый, не однолик. Сейчас о многих наших классиках мы знаем столь много, вплоть до интимных писем и записок, что можем представить себе их жизнь куда лучше, чем жизнь соседа по лестничной клетке. Но смотрю на сегодняшних кумиров и диву даюсь, как они, теряя чувство меры и приличия, пускаются во все тяжкие. Если кого-то из них зачислят в «классики» (а уже зачисляют), будущие исследователи их творческого пути будут смущены до крайности.

Этот пассаж можно, конечно, проигнорировать, как брюзжание безнадежно отставшего от жизни старика, и при этом заявить, что человечество идет путем прогресса, и Россия теперь также встала на этот светлый путь. Под прогрессом, правда, подразумевается все больше прогресс.научно-технический, который, дескать, «тянет» за собой и все остальное.

Стоп. Здесь поразмыслим. Только сначала еще раз подчеркну, что ни в малейшей степени не претендую на истину в последней инстанции, и мои сентенции — всего лишь итог, размышлений о жизни обычного, но все же немало повидавшего на своем веку и немало лет прожившего человека.

К чему придет человечество, если будет довольствоваться только ролью пристяжного у стимулируемого им же самим научно-технического прогресса? Я готов в качестве ответа пропеть гимн американским футуристическим боевикам, рисующим самыми мрачными красками людей будущего, оказавшихся рабами такого прогресса.

Предлагаю также подумать о том, что представляют собой генераторы этого прогресса, исследователи-генетики или программисты-компьютерщики. Среди них много талантов, есть даже гении, и живут они в своем сияющем, творческом, но зачастую зашоренном мире. Стоит ли доверять им «с закрытыми глазами» свою судьбу? Я встречал ярких молодых людей, которые дни напролет «сидят» в Интернете, а остальное им — «до лампочки», даже близкие, родные люди. Побаиваюсь прогресса из их рук.

Это не разочарование в прогрессе. Это, скорее, настороженность, которую высказывают все чаще и чаще люди разного образа жизни, в том числе и сами ученые. Прогресс не лечит души, у него другие задачи.

Мое самое горькое разочарование при расставании с XX веком нетрудно угадать, оно у всех на устах.

Все, кто приходил во власть в России на протяжении нашего мучительного века, не любил ее народ и лишь помыкал им. Будь то последний российский царь, замкнувшийся в семье и личных тревогах, будь то амбициозные вожди-революционеры, видевшие в народе строительный материал для невиданного эксперимента, будь то лидеры позднего «коммунистического» или «антикоммунистического» разлива.

Жизнь россиян в последнее десятилетие XX века проходила под лозунгами демократии,-свободы слова, свободы личности. Вместо диктатора-вождя или Политбюро «у руля» ныне выстроились сразу «четыре власти» во главе с «сильным президентом». Но,стали новые власти добрее, ближе к простым россиянам? Это вопрос.

Не посягая на авторитет историков и политологов, выскажу свое мнение: бурный XX век российский человек покидает в таком состоянии разочарования, нигилизма, отвращения к властям, какого не было у его соотечественников в начале века. Однако утверждаю, что национальное самосознание россиян, столь долго искажавшееся лживыми лозунгами и посулами, в конце концов выкристаллизуется в общую волю привести страну в порядок. А пока эту нашу власть со всеми ее загогулинами я, будь трезв или