вышли к чему-то интересному. Это был большой круглый зал, в центре которого лежала груда металлолома. Возможно, когда-то это была статуя или большой механизм, но время одинаково безжалостно ко всем, и сейчас половина массы этого творения рук чьих-то приходилась на окислы и труху. Зато среди этой кучи выделялись несколько светящихся кристаллов маны. Ничего необычного, но меня это насторожило. Если они сохранились за столько лет, то могло сохраниться что-то крупнее. И опаснее. Тем более, что в этой части катакомб разрушения намного меньше, чем там, где мы начали путь. То есть могли сохраниться какие-нибудь примитивные и не очень ловушки, если сделаны нерушимо или с использованием специальной магии.

Предположение подтвердилось, когда на пути стали попадаться новые и старые останки гоблинов, погибших от огня, стрел или шипов. Для меня подобный "заминированный" коридор проблем не составил, Интуиция уберегла меня от ловушек. Ну, почти от всех…

— Чёртовы параноики, ‒ шипел я, выдёргивая из ноги стрелу. ‒ Я, блять, скоро натренируюсь заращивать дыры в шкурке настолько, что рискую проснуться без… Впрочем, лучше такое вслух не говорить. Мила, на плитку справа не наступи, она заминирована.

Раны исцелялись довольно быстро, а по мере прохождения я всё быстрее и точнее определял опасные участки пола. Так что количество новых ранений быстро снизилось до нуля. Под конец я сделал то, что следовало сделать с самого начала ‒ посадил Милу на спину и прошёл до последней ловушки по цепочке безопасных плиток. В самом конце пришлось совершить настоящий прыжок веры, потому что безопасная тропа закончилась, а гарантий в дальнейшем пути не было никаких. Но всё обошлось, и ловушки закончились.

Дальше путь был спокойнее, потому что вездесущих гоблинов в этой части подземелья не было, так что я мог, не прерываясь, рассказывать спутнице о космосе. У меня вообще в этом квесте было всего одно развлечение ‒ ликвидация Милиной безграмотности. На удивление это оказалось крайне занимательно. Конечно, навыков нормального учителя у меня нет, но тут заслуга девочки. Её искренний интерес к моим словам и нетипичное для средневековой крестьянки желание учиться буквально очаровали меня, вытягивая из моей памяти даже те знания, что я сам не вспоминал со времён школы.

Как такое может быть, что я давно не вспоминал что-то, если я рассказываю всего лишь основы мироустройства, спросите вы? А вот так. В жизни мы строим гипотезы и теории, основываясь на том, что всегда остаётся за скобками рассуждений. Это общеизвестные аксиомы, вроде того, что мы дышим воздухом, а вода и лёд различаются лишь температурой. И со временем это пренебрежение аксиомами настолько входит в привычку, что то и дело появляются чудаки, кричащие про плоскую Землю, небесную твердь, мировой заговор или что-то подобное. Люди просто забывают эти общеизвестные аксиомы, попадая в мир собственных иллюзий и домыслов. И к сожалению, такое происходит постоянно.

В какой-то момент я услышал что-то лишнее. В тишине древних коридоров раздавались наши шаги, дыхание, шуршание одежды и голоса. Но в одно мгновение появилось что-то новое. Шипение на грани слышимого, тихий острый стук, скрип.

— Тихо, ‒ оборвал я Милу, которая в этот момент задавала вопрос. ‒ Впереди что-то есть. Или оно далеко, или не живое, потому что души я не чувствую. Держись позади меня и не высовывайся.

Обострившийся слух выхватил участившийся стук Милиного сердца, когда она пропала из поля зрения. Я же вынул нож и перекинул его в левую руку, отрастив на правой когти. Да, нужно тренироваться холодным оружием работать, но пока предпочту когти в атакующей руке, нежели обычный нож. Хотя, если уж он прорезал шкуру того стрёмного эльфийского зверя, то обычным он не является точно. Но всё равно, это не то, с чем я хотел бы лезть против сложного противника. В идеале мне бы винтовку. Если не снайперскую, то хотя бы импульсную. Но мне кажется, что мне скорее дадут губозакатывательную машинку, попроси я у богов такое.

Тем временем, мы приблизились к источнику странных звуков на расстояние зрительного контакта. И знаете, что это была за хрень? Представьте себе бронзовую кофеварку, которую трахнул паровой двигатель, потом пришедший ювелир напихал в неё рубинов. Придайте этой херне фигуру очень раскачанного тяжелоатлета. А теперь пройдитесь по получившейся механической хероборе перфоратором и плазменным резаком. Вот теперь вы знаете, что предстало нам в небольшом круглом зале, где сходились четыре коридора. Света, кстати здесь было очень много: в потолке были какие-то магические светильники, которые светились до сих пор.

Немного по антуражу: несмотря на хорошую исходную сохранность, сейчас зал представлял из себя жалкое зрелище. Стены потрескались и обгорели, в полу, потолке и стенах были множества углублений разных форм и размеров, повсюду валялись обломки деталей, вокруг ещё живого механизма растекалась лужа какого-то чёрного вещества… В общем, с первых мгновений я уже примерно понял, что тут произошло. Осталось лишь определить, насколько опасен недобиток, который всё продолжал шипеть пробитым двигателем и стучать по полу вращающимся куском железа на моторе.

Шикнув на Милу, я осторожно обогнул механоида и приблизился. В следующее мгновение пришлось уворачиваться от быстрого удара одного из уцелевших манипуляторов. Удар, ещё удар, ещё. Я отскочил от полутрупа и посмотрел на неожиданно живучего гада. Внезапно мне захотелось доказать самому себе, что эту железяку я смогу одолеть без особых хитростей в лобовом столкновении.

Приметив клапан на каком-то цилиндре, я резко ускорился, практически распластавшись над землёй, и в нужный момент прыгнул… Чтобы в следующее мгновение оттолкнуться от летящего в живот манипулятора и приземлиться на предыдущее место. Шустрый… Но я не сдамся, я упёртый. Или упоротый?

Новый рывок чуть вбок от железного, хватаю острый кусок металла, резко меняю траекторию, прыгаю вертикально из мёртвой зоны и замечаю магический импульс справа. Огненный шар проносится в паре сантиметров от моей головы, заставляя волосы трещать от жара, а я метаю деталь в открывшуюся под таким углом энергомагистраль. Сноп искр и выброс сырой маны из незаконченного плетения. Несущийся в голову манипулятор. Перехватываю лапку и на миг замираю в равновесии на одной руке вверх ногами, перебивая ножом управляющий трос и обездвиживая железную хваталку. Удар второго манипулятора летит в живот, третьего и четвёртого ‒ в воздух с боков. Это логично, ведь теперь мне не уйти в стороны. Но мне не нужно уходить.

Оттолкнувшись от манипулятора, зависаю плашмя над тем, что должен был прилететь в живот. В мгновение, когда тот начал возвратное движение, хватаюсь за него и ногами вперёд лечу