И тут я впервые обратил внимание на шаги наверху. Теперь я слышал шаги… легкие тук–тук–тук женских каблучков у себя над головой. Тогда я вспомнил Рею и причину, по которой оказался в этой убогой комнате в одной постели с голой молодой негритянкой.

Я прислушался. Женщина у меня над головой ходила взад и вперед, взад и вперед, не переставая.

Негритянка погасила окурок.

– Пора опять идти на работу, – сказала она. – Хорошо провел время?

– Что там такое? – спросил я, указывая на потолок.

– А какая тебе забота? – Она села прямо и спустила длинные ноги с кровати. – Поднимайся, лапочка, мне надо идти работать.

Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.

– Не спеши… мне надо еще на десятку.

Она распласталась по мне своим теплым телом.

– Ты серьезно?

– Хочешь деньги вперед?

– Только так, лапочка. Мне надо жить.

Я слез с постели, нашел свои штаны, достал еще десять долларов и подал ей. Когда я лег, она перекинула через меня ногу и начала покусывать мое ухо. Я прислушивался к шагам над головой.

– Что там такое? – спросил я. – Похоже на марафон.

– Одна психованная. – Негритянка принялась гладить мне шею. – Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью, ходит, ходит. Если бы не Страшила, я поднялась бы и дала бы ей жару, но она подстилка Страшилы, а он большая куча… в этом сортире.

– Ты ее видела?

Она приподнялась на локте и уставилась на меня с выражением любопытства в больших черных глазах.

– К чему вопросы, лапочка? Давай, займемся делом.

Все время, пока мы разговаривали, я слышал шаги.

– Девчонка Страшилы?

– Ты его знаешь?

– Я знаю, какой он ублюдок.

Она успокоилась и опять опустилась на меня.

– Они влипли в какую–то историю. Он прячет ее от фликов, – невнятно пробормотала она, прижавшись губами к моей шее. – Она две недели сшивается там, никуда не выходит, только ходит по комнате и сводит меня с ума.

Теперь я знал все, что хотел знать. Я нашел Рею.

Вернувшись в свою убогую комнатенку, я лег на кровать, не зажигая света и не опуская штору. Свет уличных фонарей позволял различить предметы. Я испытывал приятную расслабленность: секс был тем, в чем я давно нуждался. Сэди – негритянка сказала мне свое имя, когда я уходил – оказала на меня основательное терапевтическое воздействие.

Теперь я знал, что Рея прячется у Страшилы. Пока она жива, моя свобода и состояние подвергаются риску, постоянному риску. Если она попадет в руки полиции, ее показания изобличат меня. Я должен заставить ее молчать – но как?

И тут мне в голову пришла тревожная мысль. Что если она рассказала обо мне Страшиле? Если я заткну ей рот, то появится ли на моем горизонте Страшила, готовый к шантажу? Сказала ли она ему про колье? Станет ли она делиться столь важной информацией с такой мразью, как Страшила? Это следовало выяснить. Если она его во все посвятила, придется заткнуть рот обоим. Эта мысль не отпугнула меня. Я считал, что ни Рея, ни Страшила не имеют права на жизнь. Для меня они были опасными животными, а сам я охотником, но если удастся избежать двойного убийства, так будет проще и безопасней.

Так размышляя, я незаметно задремал, но около двух часов появились первые клопы. Остаток ночи я провел, сидя на жестком стуле и опустив голову на сложенные на столе руки.

В четвертом часу безмолвие ночи было расколото ревом мотоцикла. Стоя у окна, я смотрел, как Страшила поднимается к себе в комнату.

На другое утро, после скудного завтрака я отправился в баню. Примерно до полудня я, убивая время, слонялся по улицам, обходя стороной центр города. Я боялся наткнуться на Дженни. Купив порошок от клопов, я вернулся к себе и принялся за приготовление ленча из консервированной говядины. Густо посыпав простыни и матрац порошком, я лег и уснул.

Проснулся я в семь вечера. Подойдя к окну, я посмотрел вниз через улицу и увидел свет за занавесками Страшилы. В комнате ниже этажом Сэди что–то готовила на плитке. Внизу мотоцикла не было, следовательно. Страшилы не было дома.

Немного перекусив, я сел у окна с сигаретой и ждал до девяти часов, пока не увидел, что Сэди выходит.

Я достал из сумки пистолет и сунул его в задний карман, а потом спустился на улицу и подошел к Сэди, когда она вышла из подъезда.

– Привет, кошечка, – сказал я. – Как насчет маленькой разминки?

Она улыбнулась мне.

– Ну, ты даешь, парень. Ага… давай разомнемся.

У нее в комнате я достал сотенную бумажку и показал ей.

– Хочешь заработать столько, Сэди?

У нее расширились глаза.

– Ты хочешь каких–нибудь заковыристых штучек?

– Я хочу провести здесь ночь, – ответил я. – У меня в комнате клопы.

Она склонила голову набок и в ее глазах светилось любопытство.

– Где ты берешь все эти красивые бумажки, лапочка?

– Неважно. Так я сплю здесь или ухожу в отель?

Она протянула ладонь.

– Давай… ты спишь здесь.

Еще войдя в комнату, я услышал шаги Реи над головой.

– Твоя психованная все ходит, – сказал я, отдавая деньги Сэди.

– Не говори. Я уже привыкла. Теперь меня донимает, когда она перестает.

Она положила деньги в сумочку, потом подошла к кровати и сменила белье.

– Все самое лучшее, – заметил я, присоединяясь к ней, чтобы помочь.

– Когда лапочка платит сто баксов, он имеет право на чистые простыни, – сказала Сэди. – Раз вся ночь наша, я приму душ. Хочется выпить или чего–нибудь поесть?

– Выпить не откажусь.

Она достала бутылку дешевого виски, принесла воду из–под крана и лед и оставила меня одного, пока принимала душ. Я сидел в старом кресле и слушал, как Рея вышагивает у меня над головой. Казалось, это мечется в клетке животное. Я думал о ней, вспоминал то время, когда испытывал к ней вожделение, но теперь она ничего для меня не значила – просто опасное животное. Если бы я смел, то поднялся бы наверх, пинком вышиб дверь и пристрелил ее, но я понимал, что это не самый безопасный способ закончить нашу маленькую драму. Когда я убью ее, то позабочусь, чтобы ничто не указывало на меня.

Эта ночь с Сэди была не такой бурной, как в прошлый раз: я утолил голод. Мы заснули в объятиях друг друга.

Сэди спала крепко, но я парил между сном и бодрствованием. Я полностью проснулся, когда задребезжали стекла от рева приближающегося мотоцикла.

Сэди застонала и пошевелилась, потом повернулась на другой