– Зря, я, значит, не купил тебе новый, – хлопнул дед внука по плечу, – глядишь, твоя безделушка нас бы выручила.

– Ты б купил! Ага… Компас.

Дэн прихрамывал и время от времени жаловался на ногу. Гульшан чувствовала, как от утомления ее начинает тошнить. Она слишком хорошо знала это состояние и понимала – надвигается крайняя степень усталости.

Азим незаметно для спутников прощупывал под рубахой пульс. Его сердце билось неровно, как будто сломанный водяной насос.

И все-таки идти ночью было куда проще, чем днем. Ветерок принес едва уловимую прохладу.

Когда они минули очередной перевал, в небе появился гигантский серебристый ромб.

– Вода! – крикнул Дэн. – Ну, наконец-то.

Азим придержал его за плечо:

– Подожди.

– Что, деда?

– Не доверяю я больше ничему светящемуся.

– Да это же просто луна отражается. Это озеро Хуко. Мы там разбивали лагерь, помнишь?

– Озеро?

Они прошли еще немного вниз по склону, и Азим с трудом узнал одно из красивейших мест в Адыгее. Луна, прежде скрытая деревьями, здесь, на открытом пространстве, щедро заливала гору серебристым светом. Озеро располагалось на склоне под углом, словно кто-то положил на траву осколок зеркала. Странно было, что вода не вытекает из него и не стремится вниз, к подножию горы. Но чем ближе подходишь к озеру, тем ровнее кажутся края его берегов. Именно эта оптическая иллюзия сбила Азима с толку. В ночи ему казалось, что серебристый ромб висит в небе.

На берегу они, не сговариваясь, сели, долго молчали.

– Лучшего места для ночлега нам не найти, – сказал Азим. – В темноте или переломаем ноги, или забредем в дебри. Привал.

На всякий случай он подошел к краю обрыва и посмотрел туда, где простиралась долина. Ему показалось, что он видит несколько огоньков. Он помнил, что там, в низине, находится монастырь, но уверенности в этом не было.

Они набрали сухих веток и развели костер. Было не холодно, но сухое тепло огня возвращало силы. Дэн снял единственный кед, который до сих пор не высох, и протянул голую ногу ближе к огню.

– Куда ты дел второй кед? – спросил Азим, разламывая ветку и кидая палочки в огонь.

– Потерял, когда спасал Зарину.

– Зарину? – дед ухмыльнулся. – Ты теперь всегда будешь ходить с этим пупсом, горячая голова?

– Пока он мне не понадобится.

– Про мешок с картошкой ты тоже так говорил.

– И благодаря ему сбежал от этих… людоедов…

Парень мысленно вернулся к бараку и поежился. Никакие они не людоеды, обычные пьяницы. Только могли заразить его смертельной болезнью. А вдруг он уже болен?

Дэн попробовал покашлять. Но кашель получился ненастоящим.

– У меня всего один спальник, – сказала Гульшан. – Думаю, в нем будет спать тот, кто решил поплавать в горной речке.

– Нет! – Дэн развел руками. – Я уже в порядке. На мне все высохло, кроме этого кеда, который все равно надо выбросить.

– Я говорил, что он выплывет, – сказал Азим гордо. – Этот парень брал первые места по плаванию в районе.

Гульшан внимательно посмотрела на Дэна, и он порадовался, что в темноте не видно, как у него горят щеки.

– И не такие тонули, – проговорила девушка устало. – Я предлагаю ложиться. Мы не знаем, сколько нам придется завтра пройти. Только вот как быть со спальными местами?

– Насчет этого не беспокойтесь, – Азим, кряхтя, поднялся. – Когда я был маленьким, мы частенько ночевали в поле, просто шли в ближайшую рощу, нарезали ветки и накидывали их в кучу. Самая мягкая постель! Ночь теплая, так что нам и одеяла не понадобятся.

Он снял с пояса нож и пошел в кусты.

Дэн сидел у костра и, не отрываясь, смотрел, как Гульшан готовится ко сну. Расстилает спальный мешок и расчесывает волосы. Какие же у нее потрясающие волосы! Она заметила его взгляд, ухмыльнулась и покачала головой.

– Эй, оболтус, ты собираешься мне помогать? – послышался ворчливый голос деда.

Дэн нехотя встал и пошел в неприветливую темноту. Еще полчаса они ломали и резали ивовые и еловые ветки.

«Самая мягкая постель» оказалась ужасно неудобной. Сучки́ впивались в спину, и когда Дэн пытался лечь набок, листья щекотали ему нос и щеки. Азим громко храпел. Парень долго лежал на спине, таращась в бесконечное звездное небо, пока его не сморило.

…Ему снилось, что он вошел в зал под Великим курганом. И то, что он там увидел, наполнило его сердце смущением и восторгом. Полуобнаженные рабыни, умащенные маслом, плясали под вой дудок и бой барабанов. Вдоль стен прямо на полу сидели гости. На расстеленных перед ними скатертях стояли блюда с угощениями: жареная дичь и конина, сушеный виноград и персики, соленый сыр и сладкое вино.

– Приветствуем тебя, чужестранец! – к нему шагнул высокий сутулый человек с кривым посохом, на котором был вырезан олень с извитыми рогами. Шею жреца украшали бронзовые тяжелые украшения. Сам он казался бледным приведением, как будто никогда не выходил отсюда.

Парень кивнул. Жрец бросил тревожный взгляд в центр зала, где на расшитых узорами подушках лежал вождь с открытым ртом и остекленевшим взглядом.

– Вождь сейчас пребывает в стране духов, – объяснил бледнолицый. – Он не может говорить с тобой. Но прежде он разрешил тебе выпить из кубка, так как ты пролетел на своем скакуне через солнце. Ты также можешь выбрать ту рабыню, какая придется по вкусу.

Парень повернулся и увидел среди прочих девушку, которая вела его к большому залу и у дверей поцеловала.

– Она, – указал он на нее рукой.

В глазах девушки мелькнула радость.

Она быстро подошла к кубку и подала ему в руки.

– Сделай вид, что пьешь, – шепнула она, опустив глаза.

Парень поднес тяжелый кубок с серебряной головой жеребца к губам. Вязкая зеленая жидкость коснулась губ. Терпкий аромат полыни и чего-то еще, незнакомого, но сладкого, вскружил голову.

Дэн страшным усилием воли сдержался, чтобы не выпить. Все перед ним поплыло: фигуры рабынь, лица гостей, быстрые движения музыкантов.

Девушка взяла его за руку. Повела в нишу в стене и закрыла тяжелую занавеску.

– Ты не пил напиток?

Голос ее слышался откуда-то издалека. Он завертел головой.

– Ты спасся. Мужчин напиток делает все равно что мертвыми, а женщин превращает в полуденное солнце. Жена нашего вождя носила его ребенка, но была при смерти, и он собрал жрецов и колдунов со всего мира, чтобы они приготовили ей зелье. Оно должно было вернуть ее к жизни – и вернуло. Но когда они поехали на охоту, и солнце вышло из-за туч, жена вождя упала на землю, крича и хватая себя за волосы.