клуб с подсветкой и танцполом, фонтаном с шампанским и официантами, разносящими закуски. Все члены команды привели себя в порядок по такому случаю, и даже Холден с расслабленным видом попивал воду среди группы лебезящих перед ним взрослых женщин.

– Малия уже здесь, – тихо сообщила Джиана, когда мы прошли в зал. – Она прекрасно выглядит. И я… кое-что подслушала.

Я молча сглотнул, глядя на свою руку, за которую она все еще меня держала.

– Мне кажется, она правда скучает по тебе, Клэй. Я думаю… думаю, что твой план работает. – Она всмотрелась в мои глаза. – Она сказала компании чирлидерш в уборной, что хочет тебя вернуть.

Я захлопал глазами в ответ на эту новость, дожидаясь, когда она сразит меня, ударит в грудь, наполнит надеждой и чувством гордости, которое я испытывал, когда выигрывал матч.

Но я не ощущал ничего.

Два месяца – черт, да даже месяц – назад я бы запрыгал от радости, может, даже расплакался. Я помчался бы к Малии. Заключил бы ее в объятия и стал умолять, чтобы она приняла меня обратно, поверила в нас и увидела то будущее, которое всегда видел я.

Но теперь это будущее стало ничем иным, как смутной, далекой мечтой, которую я больше не мог представить в подробностях.

За которой мне вообще больше не хотелось гнаться.

Я не знал, что сказать, но попытался сделать вид, что счастлив, притвориться, будто именно этих новостей и ждал.

– Что ж, – сказал, улыбаясь как можно шире, – пусть подавится от зависти, когда увидит тебя под руку со мной.

Джиана попыталась улыбнуться в ответ, но ее улыбку омрачили нахмуренные брови. Но прежде, чем кто-то успел произнести хоть слово, к нам подошла Шарлотта Бэнкс.

– Джиана, пора, – сказала она, бросив мне легкую улыбку, и оттащила мою спутницу. – Первые пять членов команды выстроились возле сцены и готовы начинать.

Джиана оглянулась на меня через плечо, когда начальница повела ее прочь.

Ее глаза были загадочны, как океанские глубины.

Джиана

С того момента, как меня увели прочь от Клэя и толкнули на сцену без особого энтузиазма с моей стороны, вечер пронесся как одно мгновение.

Большую его часть я была будто не в себе, дрожа от волнения, но каким-то чудом сумела устоять на сцене, говорить громко и отчетливо, представлять всех членов команды и их спутниц, а потом и принимать ставки от гостей.

Я не держалась непринужденно. Не отпускала шуточки в нужный момент и не обаяла присутствующих своей ослепительной индивидуальностью, как это делали мои сестра и мать всю жизнь. Но я говорила четко, поднимала подбородок повыше и держалась достаточно уверенно, чтобы одурачить собравшихся, заставив их поверить, будто вовсе не вышла за рамки своего комфорта до такой степени, что меня могло вырвать, стоит мне сойти со сцены.

– Итак, дамы и господа, – сказала я в микрофон и тепло улыбнулась, когда увидела, кто шел следующим в списке. – Возьмите себе еще шампанского и готовьте номерные карточки, потому что следующего спутника на свидание вы точно не захотите упустить. Давайте поприветствуем на сцене Клэя Джонсона!

Прозвучали вежливые аплодисменты, как и на протяжении всего аукциона, но еще воздух пронзили посвистывания и несколько возбужденных выкриков. Сегодня никто из участниц аукциона не ошибся с выбором, но если свидания с некоторыми игроками выиграли более пожилые представительницы общества, которые пожертвуют деньги на благотворительность и не пойдут на сами свидания, то за других игроков боролись студентки БСУ. Они пришли не только ради благотворительности – они искали себе мужа.

А потому жаждали хлеба и зрелищ, когда очередь дошла до лучших игроков.

Клэй поднялся на сцену по лестнице позади меня, слегка коснувшись рукой моей поясницы. Я покраснела, но не стала на него смотреть, даже когда по коже побежали мурашки от места его прикосновения и до самых ушей.

– Сейфти Клэй Джонсон – сто девяносто пять сантиметров и девяносто семь килограммов мощных мышц, – прочла я по сценарию, посмеиваясь, когда по залу эхом пронеслись посвистывания. – Парень родом из Калифорнии, который любит пляжи и регги. Когда мы попросили его товарищей по команде описать Клэя одним словом, они легко и дружно ответили… – Я замолчала, с улыбкой взглянув на слово, прежде чем произнести его вслух. – Преданный.

Я посмотрела на Клэя, наслаждаясь скромной улыбкой, которая коснулась его губ в ответ.

– Свидание с ним было любезно организовано компанией Picnics Posies, – сказала я, вновь повернувшись к микрофону. – Составьте Клэю компанию на романтическом пикнике в парке Бостон-Коммон с бутылочкой виноградного сока или шампанского – если вам уже разрешено пить по закону, а также с мясной нарезкой и выпечкой из местной пекарни в Норт-Энде.

Зал загудел от приглушенных голосов, все приготовились делать ставки.

– Мы начнем ставки с сотни долларов.

Номерные таблички взметнулись вверх по всему залу, отчего собравшиеся рассмеялись и принялись выкрикивать различные суммы, которые были готовы отдать ради победы.

– Пять сотен. – Я подпрыгнула, удивившись тому, как много табличек по-прежнему были подняты. – Тысяча!

После этой ставки многие опустили свои номера, но еще с десяток участников не сдавались.

– Полторы тысячи. – Я старалась, но не сумела сдержать смех от искреннего неверия, когда озвучила следующую ставку: – Две тысячи.

После этого осталось только трое участников.

Я ослепительно улыбнулась оставшимся претенденткам, в одной из которых узнала главу местного рекламного агентства; еще одна – девушка в джемпере с логотипом сестринства Zeta Tau Alpha, которая говорила с сестрами, будто они все скидывались на ставку, и…

Малия.

Я остановила на ней взгляд, и она, прищурив глаза, подняла табличку еще выше, будто бы ее могли не заметить.

– Две с половиной тысячи, – объявила я, хотя на сей раз мой голос прозвучал уже не так громко.

Девушка из сестринства надула губы и посмотрела на сестер, которые помотали головами, а потом опустила табличку.

– Три, – сказала я, отчаянно желая добавить «тысячи», и Малия бросила взгляд на женщину, которой я желала победы, но тут же возненавидела саму себя за это желание.

Клэй хотел бы, чтобы Малия сделала самую высокую ставку.

Ради этого я и старалась, ради этого выставляла наши фиктивные отношения на обозрение по всему кампусу на протяжении нескольких месяцев.

Малия хотела его вернуть, что и доказала с победной улыбкой, когда вторая женщина кивнула ей в знак поздравления и опустила табличку.

Пересохший язык не хотел слушаться, глотать или дать мне заговорить, когда я ударила молотком по деревянной трибуне.

– Продано номеру восемьдесят один, – наконец прохрипела я.

Малия посмотрела на меня, вскинув брови, и я пожалела, что