Шрифт:
Закладка:
Я и взглянул. В камне было вырезано: «Рекорд Benois».
— Бенуа? — переспросил я.
— Угу. Знаешь его?
— Разумеется, — важно сказал подошедший Мэйтата. — Русский художник. Азбуку в картинках о**енную нарисовал.
— Во-во, — поддакнул я. — Там ещё «Арапъ» лютый был — чисто Мэйтата.
— Представления не имею, о чём вы говорите, — покачал головой Дон, — но Бенуа — это отличный парень с классом Воин. Видимо, его рейд добрался досюда. Личный рекорд.
— Нифига, он запарился это вырезать, — восхитился я, внутренним взглядом ощупывая в инвентаре следующую бутылку. Назревала потребность выпить за русского художника.
Хотя художник был тут не единственным. Ниже красовались надписи, фиксирующие рекорд Даймонда и ещё кучи людей — видимо, из его шоблы. Значит, на следующем этапе Даймонд врезал дуба. Значит, дальше уже точно — дракон. Жди, Коляня, Чип, Дэйл, Рокки и Гаечка спешат на помощь! Иствуд будет Вжиком, Дон — Рокки, а Арчи... Да хер его знает. Тоже хомяк какой-нибудь.
— Да не вырезал он, — поморщился Дон. — Это само.
— Ну-ну, — покивал я. — Я тоже так училке говорил, когда на парте вырезал «школа — говно». Не поверила, зараза. Пришлось на Федьку свалить.
— Мёрдок, не пытайся казаться глупее, чем ты есть, — присоединился к разговору Иствуд. — Эти отметки появляются на стене последней пройденной игроком локации. Если бы ты был повнимательней, ты бы заметил внизу... ну, далеко внизу — моё имя.
— Иствуд, если бы я тратил драгоценные мгновения своей насыщенной жизни на то, чтобы читать всякое говно на стенах, я бы сейчас не был лидером величайшей рок-группы в истории человечества, а был бы унылым задротом в шляпе и с револьвером, так толком и не научившимся ориентироваться в четырёх струнах вверенного мне музыкального инструмента.
— Между прочим, — тут же взвился Иствуд, — учитывая то, что у меня вообще не артистический класс, и инструмент мне «вверили», как ты выражаешься, против моей воли, я играю вполне прилично!
Тут было не поспорить при всём желании. Да и желания спорить-то не было. Зачем? Деморализовывать сверх необходимого минимума своих верных подчинённых — глупое и неблагодарное занятие.
— Пойдёмте уже, хватит благоговеть, — буркнула подошедшая Сандра. — У меня первый клиент через шесть часов, я бы ещё подремать хотела.
— Проституция, мэм? — вежливо осведомился Мэйтата.
— Мёрдок, объясни своему другу, как обстоят дела, иначе я его убью, и мы лишимся ещё и жреца.
— Кстати, зачем нам вообще жрец без маны? — промурлыкал Иствуд, почёсывая лоб мушкой револьвера.
Блин, чего они все так против Мэйтаты восстали?! Отличный парень! Чуть ли не единственный в этой педовне, с кем хоть поговорить на одной волне можно.
— Слышь, ковбой, — повернулся к нему Мэйтата. — А ты знаешь, почему ковбоев называли ковбоями? Это от английского cow boy. Пастушонок, как все думают. Или, дословно, «коровий мальчик». Так вот, американские «коровьи мальчики», уединяясь в полях со стадом, любили пристраиваться к симпатичным коровкам и наяривать их в известное место. В суровой колониальной Америке скотоложство считалось лютым зашкваром, поэтому каждого, кто случайно заставал их за этим занятием, они старались как можно скорее пристрелить, чтобы он не успел убежать и рассказать об увиденном. Так появилось прославленное в вестернах искусство ковбоев обращаться с револьвером.
Иствуд как-то нехорошо позеленел и скрипнул зубами. Я поспешил сгладить ситуацию:
— Не, Мэйтата, Сандра — не проститутка. Она тут новеньких встречает, речь произносит, даёт инструкцию. Типа, работа, чтоб под антитунеядский закон не попасть и всё равно толком нихера не делать.
— Неплохо устроилась, — одобрил Мэйтата. — Ну так что, мы куда-нибудь уже пойдём, или так и будем друг другу концы полировать?
Дальше мы двинулись впятером. Поднялись по длинной-длинной лестнице и замерли.
— Приплыли, — прошептал я. — Господа, дама, позвольте вас поздравить. Сейчас мы героически врежем дуба.
Посреди огромного зала, свернувшись клубочком, спал е**нически гигантский дракон. Этакая ящерица со сложенными крыльями. Одну лапу было видно — он положил на неё морду размером с жигулёнок. Сама лапа была размером с «Оку». От спокойного дыхания зверюшки чуть заметно подрагивал пол.
Над башкой мерцал ник: «Pro tee Ven». Я даже залез в из любопытства в справку и обнаружил там «интересные» сведения о том, что имена драконов традиционно состоят из двух значимых частей, соединённых одним из четырёх возможных союзов. В нашем случае был союз «tee», означавший дракона, вошедшего во вторую пору взросления. Вероятно, от «teen». Короче, перед нами дрых подросток. И не дай боженька где-то поблизости ошивается папаша. Или мамаша. Нам, в принципе, один хер, если честно.
— У кого-нибудь есть блестящая идея? — шёпотом спросил Иствуд.
Блестящая идея нашлась, как всегда, только у меня. Никто в неё особо не поверил, однако когда я начал осторожненько красться вдоль стеночки по периметру круглого зала, ко мне присоединился первым делом Мэйтата, затем — Дон, Сандра, Иствуд и Арчибальд. Красться было не так ссыкотно, как с воинственными воплями до**аться до гигантской машины для убийства.
Я перестал дышать. Возненавидел себя за это. Ну да, дышать тут было необязательно. И предложения можно было строить бесконечно длинные, как я и говорил Экси. Но всё равно ведь все дышали. По привычке, рефлекторно. Просто создатели, храни их сатана, ещё не придумали, чего можно замутить с дыханием в плане циферок.
Не ровён час ведь — придумают. Поставят в интерфейс какой-нибудь счётчик вдохов-выдохов, датчик насыщения несуществующей крови несуществующим кислородом, ещё срань какую-нибудь.
Ну а пока дыхание — просто рудимент, от прежней жизни. А я, значит, перестал. Я, значит, предал свою прежнюю жизнь. Я! Вон, даже Дон пыхтит через две свои сопелки. А уж он-то наглухо отбитый геймер, пусть и стал им после смерти. И Иствуд дышит. А Сандра — так та даже задыхается. Иногда. В определённые моменты наших отношений. И, честно говоря, я бы не хотел, чтоб она с этим завязывала.
А я перестал. Ради нарисованной херни по имени Колян. Как я позволил себя в это втянуть? Ненавижу себя — аж блевать охота. Но функции «блевать» создатели мне не положили. Вот и обламываюсь.
Эх, психануть, что ли, махнуть на всё рукой, подвалить к этой угрёбищной ящерице и обос... Тьфу, блин, и обоссать-то ведь не могу! Вот так лет через сто-двести отомрёт естественным путём туева хуча фразеологизмов: «насрать», «нассать», «срать я хотел», «ссать я хотел», «обосрался от страха», «обоссался от радости», «говно на вентилятор», «моча по трубам»... Что это за мир будет? Мир, который никто не будет называть дерьмом просто потому, что не знают такого слова. Вот как она работает, ваша демократия.
