Вернемся к работе. Я играл свои новые песни всем, кому только мог. Одним из первых их услышал Стив Смит, уроженец Среднего Запада, который был знаком одновременно и с мамой, и с Лизой. Он начинал свой путь в качестве ассистента художника по костюмам на съемках «Джефферсонов», а теперь работал музыкальным супервайзером сериала «Другой мир». Я знал Стива с детства, и когда он сказал, что ему нравится моя музыка, я ни с того ни с сего попросил его стать моим менеджером. Для меня не имело значения, что раньше он этим никогда не занимался. Я доверился своему инстинкту и ему.

Стив устраивал нам встречи с крупными лейблами. Кэрол Чайлдс возглавляла подразделение поиска новых исполнителей лейбла Elektra, который вот-вот выстрелил с Трейси Чэпмен. Кэрол понравилось услышанное, но она сказала, что ей нужно услышать меня живьем, с моими музыкантами. Что ж, у меня не было музыкантов. Я объяснил, что эти песни я написал, спродюсировал и спел, играя на всех инструментах самостоятельно. Разве этого недостаточно, чтобы понять, заслуживаю ли я контракта? Очевидно, нет. Elektra пролетела мимо.

Как и другие лейблы. Одни боссы говорили, что музыка была недостаточно черной, а другие – что она была недостаточно белой. Что, черт возьми, это значит?

Я не знал, в какую категорию отнести эту музыку и самого себя. Я с ужасом представлял себе, как буду ходить по городу из одного офиса в другой, включая свои композиции руководству лейблов, а они просто их не поймут.

Спустя несколько недель постоянных отказов Стив организовал нам встречу с Нэнси Джеффрис, директором подразделения поиска новых исполнителей молодого лейбла Virgin America, который принадлежал Ричарду Брэнсону. Их офис располагался на Олден-драйв в Беверли-Хиллз. Нэнси жила в Нью-Йорке и проводила будни в Лос-Анджелесе. Мы приехали в 4 часа дня. Она сказала, что собирается ехать в аэропорт и у нее осталось всего пять минут. Нэнси просила нас поторопиться.

Я вставил кассету в проигрыватель и включил «Let Love Rule».

Нэнси внимательно ее послушала. Когда песня закончилась, она попросила нас подождать и никуда не уходить. Нэнси вышла из кабинета и через несколько секунд вернулась с Джеффом Айероффом, одним из руководителей лейбла. Нэнси попросила меня снова включить эту песню для Джеффа.

Я нажал на кнопку, и Джефф, как и Нэнси, внимательно ее послушал. Когда песня закончилась, он спросил, не против ли я включить ее в третий раз. Без проблем. Он позвал своего напарника Джордана Харриса. Я снова нажал на кнопку. Нэнси, Джефф и Джордан начали двигаться в такт. Им понравилось то, что они услышали.

Нэнси спросила, есть ли у меня еще песни, и я включил «Be». Джефф передал Джордану записку. Позже он показал мне, что в ней было написано: «Звучит как Принс, смешанный с Джоном Ленноном».

Нэнси сказала, что ей нужно мчаться в аэропорт, но Джефф и Джордан знают, что делать.

Что бы это значило?

Джефф ясно дал понять. Они хотели подписать со мной контракт. Он не был уверен, как будет продавать эту музыку и будет ли она вообще продаваться. Но был уверен в том, что эта музыка настоящая.

Я был в шоке. Этого я не ожидал.

Я пожал им руки и вышел в полном оцепенении.

В тот вечер, вернувшись домой, мы устроили вечеринку. Чтобы не разливать шампанское по всему дому, мы со Стивом прыгнули в душ и обрызгивали друг друга бутылкой Dom Perignon, пока не промокли до нитки. Лиза засняла все на камеру.

Однако на следующей неделе ситуация приняла неожиданный и сложный оборот. Бенни Медина, изначально планировавший подписать со мной и Тони Лемансом тот контракт в Warner Bros., от которого я отказался, услышал о предложении Virgin. Он хотел послушать демозаписи, и когда он их услышал, то пришел в восторг и дал послушать эти песни своим боссам. Они сказали ему подписать со мной контракт.

Бенни напомнил, что вместе мы прошли долгий путь. Мы были знакомы еще со школы. Он был моим другом и поклонником, поэтому, по его мнению, именно он должен стать моим первым выбором. Бенни сказал, что Virgin – классный лейбл, но у них нет такой власти, как у Warner Bros. Кроме того, ему поручили перебить предложение Virgin.

Мы с Лизой обсуждали этот вопрос в течение нескольких часов. Я решил отложить решение на следующий день, и когда наступило утро, в моей голове многое стало на свои места. От предложения Warner Bros. было трудно отказаться. Хотя я и получил бы больше денег, я подумал, что все закончится там же, где началось, если мой первый альбом не станет хитом. Джефф и Джордан из Virgin глубоко верили в меня и мою музыку. Я чувствовал их искренность. Я видел, что они поддерживают мое развитие и дают мне время свободно расти в художественном плане. Они знали, что моя музыка идет против течения, против существующего положения вещей.

Мы начали переговоры с Virgin. После заключения сделки я получил аванс и первым делом купил тридцать акров земли на острове Эльютера, моей багамской мечты. Покупка земли означала, что, даже если я больше не заработаю ни одного доллара, мне будет где жить. Еще я купил мотоцикл, о котором всегда мечтал, – Harley Davidson. Я расплатился с отцом и выписал Митци чек за каждый цент, который она с такой щедростью на меня потратила.

Конец второго раунда.

Третий раунд.

Март 1989 года: назад в Хобокен. Нужно было превратить треки в готовый альбом. Я был на задании. Мы с Лизой путешествовали по стране на арендованном Winnebago, Зои не отрывалась от груди матери. Солнце светило на протяжении всего нашего пути. Мы любовались суровой красотой Аризоны и большим техасским небом. Мы сделали остановку в Новом Орлеане, чтобы просто прогуляться по французскому кварталу и вдохнуть воздух тех мест, где зарождался фанк. Айрис Диллон, которая курировала меня в A&M много лет назад, навещала своих родственников, живущих неподалеку, и они пригласили нас на ужин. Мы с радостью согласились, думая, что в этом не будет ничего особенного. Но когда мы пришли, то увидели двести человек, и все они, уставившись на нас, ожидали сделать совместную фотографию и получить автограф. Это было уже чересчур, но мы не могли удержаться от смеха.